Наощупь

— Хм… Но ведь я не последняя, Степа? У меня есть сыновья.

— Это ничего не меняет. Чтобы приобрести себе достаточно мощный сексуальный потенциал, достаточно прирезать всех родственников по какой-то одной линии.

Колокольчиком звенит ее смех:

— Как хорошо, что передо мной не стоял этот выбор!

Улыбаюсь в ответ. Чувствую себя невесомым и одновременно с этим сильным, как никогда.

— Болтушка!

— И мне это нравится! Рядом с тобой я стала нравиться себе гораздо больше!

— Ты и была совершенством.

— Вот уж нет! Я вообще пришла к неожиданному, но, как мне кажется, очень точному выводу.

— Это к какому же? — заинтересованно поворачиваю голову на звук ее хрустального голоса.

— Женщина, сама по себе, вообще ничего не значит. Значит мужчина, который обратил на нее внимание.

Не спорю с Таней. Просто радуюсь тому, что она делится со мною своими мыслями. Что не боится, что я ее не пойму. Мне кажется, со мной она говорит обо всем, а раньше такого не было. Может, не так уж она неправа? Улыбаясь, гоню прочь непонятно откуда взявшееся тщеславие.

— Наш разговор все время уходит от самого главного…

— От чего же?

— Танцев. Ты пойдешь? Или я зря убеждал Золото провести мастер-классы посреди лета?

— А ты убеждал?

— Еще как. Мне ведь нужно поддерживать имидж идеального мужчины.

— Тебе это удается, — Таня хихикает и трется об меня холодным носом.

— Кондиционер убавить?

— Не нужно! А на твои мастер-классы, я, конечно, пойду. Только вот, знаешь ли, латиноамериканские танцы славятся своей откровенной страстью, и я боюсь…

— Да? — вскидываю бровь, уловив хулиганские нотки в ее голосе.

— Я боюсь, не станет ли меня ревновать к партнеру мой идеальный мужчина?

Молчу. Снимаю с коленей Таню, опираясь на ладонь, встаю.

— Я что-то не то сказала? — в голосе Тани скользит удивление и, наверное, легкий испуг. Протягиваю ей руку, помогая подняться, чуть тяну на себя. Она вбивается в мое тело, она с ним совпадает. Обхватываю ее шею ладонью, мне нравится ощущать, как колотится Танин пульс.

— Как ты вообще могла подумать, что это буду не я?

— Ты? Ты хочешь со мной танцевать? Это правда? Потому что ты не обязан!

— Не обязан. Но хочу. Как ты там говорила? Латиноамериканские танцы полны страсти? Ты готова мне ее показать?

Она мышкой замирает под моими руками. Мне непонятны ее колебания, я терпеливо жду.

— Я же… Я ведь уже толком ничего и не помню, Степа…

— Так не бывает. Просто закрой глаза и слушай музыку. Тело вспомнит нужные па.

Таня шумно сглатывает:

— Ладно… Я попробую.

Довольно долго мы просто стоим друг напротив друга. Потом она плавно поворачивается ко мне спиной. Мою голую грудь щекочут тяжелые пряди ее волос. А потом она проделывает какое-то движение, как-то так изгибается, и медленно возвращается в предыдущее положение, очерчивая ногой дугу на полу.

— Думаю, нам стоит остановиться на румбе. Потому что среди всех бальных танцев именно она характеризуется наиболее глубоким эмоциональным содержанием. Такт четыре на четыре.

Таня отсчитывает вслух «раз, два, тори, четыре, раз, два…» и медленно-медленно скользит по моему телу, давая почувствовать мне свой танец. Это невыносимо сексуально. Я завожусь, она не может этого не заметить, но, не останавливаясь ни на секунду, продолжает рассказ:

— С течением времени румба приобрела многие черты, характерные для блюза. Контраст эротичности самого танца и драматичность музыки создают неповторимый эффект. Румба — это танцевальное воплощение эротических чувств, но в прошлом также — свадебный танец…

Подняв вверх мою руку, Таня проскальзывает под нее, сделав несколько плавных шагов.

— Вот это движение, которое я сейчас провернула, называется Алемана. Полный поворот под твоей рукой. От обычного поворота на месте он отличается тем, что шаги партнерши здесь распределяются по-особенному. Сначала из Позиции веера она шагает вперед, — Таня повторяет шаг, — а после делает шаг от партнера и снова шаг навстречу ему. Ну, что скажешь?

— Скажу, что сейчас меня занимают мысли о немного других па и позициях.

Разворачиваю Таню волчком и прижимаюсь грудью к ее спине.

— Каких же?

— Например, позиция какможноглубжевтебе…

— Это что-то из французского? Хм… А я ведь думала, ты по востоку, — Таня отшучивается, но хриплый голос выдает ее с головой. Она воспламенилась. Она хочет меня. Ухмыляюсь. Веду зубами по ее трапеции, чуть прикусываю. Нашу страсть прерывает звонок телефона. Таня тянется за моей лаской, но я медленно ее отстраняю:

— Ответь. Вдруг что-то срочное.

Без всякой охоты она отстраняется. Я слышу легкие шаги, звук открывающейся молнии на Таниной сумке.

— Данька? Привет…

Прислушиваюсь к ее разговору с сыном, но не совсем понимаю, что они обсуждают. Мне понравился Данил. Но я отдавал себе отчет в том, что это не означает, что и я понравился ему тоже. Мужчины в большинстве своем — собственники. И если отца они по понятным причинам терпят, то с новым мужчиной матери, как правило, все обстоит иначе. Он воспринимается как конкурент на место в её сердце. Как если бы он действительно собирался вытеснить их из него. Как если бы это было возможно…