Нападающий

— Дело не в том, чтобы искать козла отпущения, а в чести. Ты хочешь напасть на меня? Имей смелость сделать это мне в лицо. Этот подлый саботаж — дело рук труса.

Улыбка Боччи исчезла.

— Хочешь поговорить о чести? А что, если поговорим о преданности? — прошипел он.

Мой темперамент снова поднял голову, обнажив клыки и готовясь к удару.

— Это трансфер, и прошло уже девять чертовых месяцев! Смирись с этим!

— Ты же знаешь, что дело не в гребаном трансфере! — крикнул он в ответ. — Ты можешь переходить, когда захочешь. Это реальность лиги. Но чтобы ослепить нас и бросить нас посреди сезона ради «Блэккасла»? — Он плюнул на землю. — Ты нас не предупредил. Сегодня ты был с нами, а завтра против нас. Это трусость.

Воздух превратился в токсичную грязь.

Никто не шевелился. Никто даже не дышал, но напряжение было настолько ощутимым, что я чувствовал его горечь на языке.

Боччи не сказал ничего, чего бы я уже не знал. Я знал, что должен был сказать им первым, но я боялся, что новость дойдет до моего отца, и он отговорит меня от этого, прежде чем я подпишу контракт.

Я понимал, почему моя старая команда чувствовала себя преданной, но опять же прошло девять гребаных месяцев. Я не убивал никого из членов их семей и не разжигал против них кампанию ненависти с «Блэккаслом». Они держались за то, что должно было стать старыми новостями давным-давно, и ничто из этого не было достаточно веской причиной для того, что они сделали.

Речь шла не о самой собственности, а о принципе, который за ней стоял. Отсутствие уважения и хорошего спортивного поведения.

— Я извинился, — прорычал я. — В ту минуту, когда новость вышла, я извинился за то, что не сказал тебе раньше. Эта обида не нужна, как и твой гребаный трюк с моей машиной.

Губы Боччи сжались. Он не понял, что я сказал.

Меня пронзило новое раздражение, но я отказался ввязываться в новую драку. Не тогда, когда я уже был на шаткой почве с тренером, а папарацци дышали мне в затылок. Что бы я ни сделал, это было бы раздуто в десять раз больше, учитывая нынешнее внимание, которому я подвергался.

Я стиснул зубы, но после серьезного размышления о том, смогу ли я ударить его один раз и остаться безнаказанным, оно того не стоило, я отпустил Боччи и отступил назад.

Однако напряжение не спало, скорее наоборот, усилилось.

— Хочешь поговорить начистоту? Я сделаю это лучше, — сказал Боччи. — Соревнуйся со мной. Давай покончим с этой обидой раз и навсегда. Ты выигрываешь, мы отступаем. Мы все равно будем нести чушь на поле, но ты больше никогда не услышишь от нас ни слова о Иуде или твоем переходе. Если я выиграю… — В его глазах загорелся темный блеск. — Твой «Ягуар» — мой, конечно, после того как ты его починишь.

Вот чертов ублюдок.

Ему не нужна была машина. Ему нужен был символ его победы. Ему нужно было доказательство того, что он в чем-то лучше меня. Каждый раз, когда он бы ехал на этой машине, он бы чувствовал триумф от победы надо мной.

Очень жаль, что этого никогда не произойдет.

Мои кулаки сжались. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не принять его вызов и не заставить его проглотить свои слова. Я хотел увидеть его выражение лица, когда он проиграет так сильно, что моя кровь закипит.

Но гонки были бы хуже очередной драки, а я обещал Скарлетт, что не буду этого делать… как бы мне этого ни хотелось.

— Что случилось? — Боччи выгнул бровь, выражение его лица стало насмешливым. — Опять струсил? Собираешься струсить, как ты это сделал перед нашим матчем?

Я так сильно прикусил язык, что во рту появился слабый привкус меди.

Моя гордость взревела, заставив меня что-то сказать. Доказать, что он неправ.

Я ворвался сюда со своей командой, готовый противостоять Боччи, и что я должен был показать взамен? Несколько бесполезных слов? Если я не собирался с ним драться и не собирался гоняться с ним, зачем я вообще здесь? Я мог бы с таким же успехом остаться дома и кипеть на расстоянии.

Ты обещал Скарлетт. Голос предупредил меня, чтобы я держался подальше от уступа.

Скарлетт не обязательно знать. Другой, более коварный голос проскользнул в мои уши, обещая возмездие безнаказанно. Это одна гонка. И всё.

— Ты не принял мой вызов в первый раз. Теперь ты бежишь в страхе во второй раз. — Боччи цокнул в притворном разочаровании. — Ты потерял хватку, Донован. Это всего лишь вопрос времени, когда все остальные узнают, что ты не идеальный золотой мальчик, которым себя изображаешь. Ты говоришь, что мы слишком долго таили в себе обиду, и, возможно, так и есть. Но я предложил тебе шанс положить конец этой вражде раз и навсегда, и ты тот, кто отказался. — Он кивнул на молчаливых игроков, собравшихся вокруг нас. — У нас есть много свидетелей, которые могут это подтвердить.

Мое сердце с силой ударилось о ребра. Насмешливые слова Боччи переплетались с отрывками из моего прошлого, заполняя мою голову нежелательными воспоминаниями.

Ты никогда ничего не добьешься.

Футбол — это нелепая мечта.