Нападающий

— Я не уверен. — Это было неподходящее место для этого разговора, но я не мог остановить поток, поглощающий то, что осталось от нашей вежливости. Именно здесь, в этой ярко освещенной комнате, с мониторами и стерильными полами, выплеснулись мои самые отвратительные мысли. — Я думаю, часть тебя тайно надеется, что я проиграю, потому что, если я проиграю, это подтвердит твои слова о том, что мне вообще не следовало покидать «Холчестер». Если я выиграю, это будет означать, что «Холчестер» проиграл, а ты никогда не болел против них. Так скажи мне, папа. В конце концов, если бы тебе пришлось выбирать, кто бы это был? Твоя команда или твой сын?

Я не повысил голос. Я не вышел из себя. Но мои слова разнеслись в воздухе с такой силой, что лицо моего отца вспыхнуло.

Багровый цвет омывал его кожу, словно кровь, просачивающаяся в снег. Писк кардиомонитора становился все более частым, пока не превратился в поток шума вместо разрозненных звуков.

Он не ответил. Ему это было не нужно.

Мы оба знали, каков будет его ответ.

Меньше, чем через минуту дверь распахнулась, и медсестра ворвалась с хмурым видом. Она отругала меня за то, что я повысил частоту сердечных сокращений у отца, и тут же выгнала меня.

Я пробормотал извинения и ушел. Мое собственное сердце с силой ударилось о грудную клетку.

Если бы тебе пришлось выбирать, кто бы это был: твоя команда или твой сын?

Любой, кто не знаком с культурой футбольных фанатов «Холчестера», скажет, что это нелепый вопрос, и что семья очевидный ответ, но я видел, как люди отправлялись в тюрьму за избиение другого безрассудного человека из-за нереализованного пенальти. Другие брали банковские кредиты, чтобы купить атрибутику и следить за командой по всему миру.

Для некоторых людей футбол значил больше, чем что-либо другое. У меня было смутное подозрение, что мой отец был одним из них.

— Что случилось? — спросила мама, когда я вошел в коридор. Ее обеспокоенные глаза переместились с моего лица на комнату отца и обратно. Должно быть, она услышала, как медсестра кричала на меня. — Что он тебе сказал?

Что он мне сказал, а не что я

ему сказал.

Как бы она ни любила моего отца, она прекрасно знала его недостатки и наши давние взаимоотношения.

— Как обычно. — Я не смотрел на Скарлетт, которая тихо стояла рядом с моей матерью. Я был слишком смущен семейной драмой. — Извини, мне следовало сохранять спокойствие. Я знаю, каким он может быть, и у него только что случился сердечный приступ. Мне не следовало попадаться на эту удочку.

Моя мать снова взглянула в окно.

— С ним все будет в порядке. — В ее голосе слышалась тревога, но она не стала настаивать на дальнейших подробностях. — Я знаю, как твой отец может себя вести. — Она нежно коснулась моей руки. — Почему бы тебе со Скарлетт не пойти к нам домой и не привести себя в порядок? Нет смысла заставлять нас всех троих ждать, пока его состояние стабилизируется. Я останусь и позвоню тебе, если что-то изменится.

— Ты уверена? — Было бы неплохо переодеться в более повседневную одежду. Я держал запас одежды в доме родителей как раз для таких случаев.

— Да. Мне в любом случае нужен кто-то, кто принесет мне сменную одежду и обед. Не заставляй меня есть еду из больничной столовой.

На этот раз я выдавил из себя настоящую улыбку.

— Смена одежды и обед. Принято.

— Не торопись, — предупредила мама. — Мне не нужно, чтобы ты получил штраф за превышение скорости. — Она легонько подтолкнула меня в сторону Скарлетт. — А теперь иди.

И мы ушли.

ГЛАВА 25

Я не была уверена, чего ожидать от дома детства Ашера. Гигантского нимба в форме футбольного мяча, может быть, или какого-то другого знака того, что здесь когда-то жила будущая суперзвезда.

Вместо этого меня встретил обычный дом, который выглядел как все остальные в квартале. Белые оконные рамы, кирпичные стены, маленькая черная калитка, отделяющая палисадник от тротуара.

— Мне жаль. Вероятно, ты не так представляла себе субботу, — с сожалением сказал Ашер, отпирая входную дверь.

— У меня не было никаких особых планов, и я никогда не была в Холчестере, так что мне действительно нужно поблагодарить тебя за бесплатную поездку, — сказала я, заслужив себе быструю улыбку. Я помедлила, затем спросила тише: — Как ты себя чувствуешь?

Он не рассказал мне, что произошло в больничной палате его отца, а я не спрашивала. Однако спор явно на него повлиял. В его глазах не было обычного блеска, а усталость потемнела в морщинах на лице.

Я не привыкла видеть его таким подавленным. От этого зрелища у меня в груди неожиданно сжалось сердце.

— Когда я разберусь, я дам тебе знать, — сказал он с коротким смешком. — Возвращение домой — это всегда вызов. Надеюсь, моя мать не слишком напугала тебя своим допросом.