Нападающий

Мы ходили на цыпочках вокруг слона в комнате все утро. Никто из нас не хотел разрушать чары, но в конце концов нам пришлось покинуть наш пузырь.

Прежде чем я успела придумать остроумный ответ или тактичный способ затронуть тему наших отношений (дружба? передружба?), зазвонил телефон Ашера.

— Прости, — сказал он, проверив номер вызывающего абонента. — Мне нужно ответить.

Напряжение спало, дав мне возможность вздохнуть свободнее.

— Не волнуйся. Я буду здесь.

Он ответил на звонок в соседней комнате, пока я теребила губу зубами.

Я никогда не разговаривала на следующее утро. Обычно я заходила, зная, чего ожидать, или выскальзывала до того, как другой человек просыпался, так что мне сказать, когда Ашер вернется?

Стоит ли мне поискать в Гугле? Даст ли интернет полезные советы или он собирается ввести меня в заблуждение, как в тот раз, когда он сказал мне, что креветки невозможно пережарить? (Спойлер: на самом деле пережарить креветки было вполне возможно).

Ашер вернулся, и все мои непродуманные темы для разговора застряли у меня в горле, когда я заметила, насколько он бледен.

— Что случилось? — спросила я.

— Это мой отец. — Он сглотнул, выражение его лица было ошеломленным. — У него случился сердечный приступ.

ГЛАВА 24

Я не протестовал, когда Скарлетт настояла на том, чтобы поехать со мной в Холчестер.

Обычно я не стал бы заставлять кого-либо ехать три часа в машине с самой худшей, самой беспокойной версией меня, особенно когда я уверен, что они делают это из вежливости, а не из искреннего желания пожертвовать своей субботой ради чьей-то семейной чрезвычайной ситуации.

Но когда она предложила, она сделала это с такой искренностью, что я не смог сказать «нет», и мне не хотелось ехать в одиночку три часа.

Поэтому я согласился.

Во время поездки мы мало разговаривали, но ее присутствие помогло успокоить некоторые мысли, бушевавшие в моей голове.

У моего отца, который никогда в жизни не болел дольше нескольких дней, случился сердечный приступ.

Мы не разговаривали с момента моего последнего визита в Холчестер, когда он выбежал из кухни, а я ушел, не извинившись.

Меня охватило сожаление.

Моя мать не предоставила много подробностей по телефону. Она только сказала, что он в больнице, но что, если наши последние слова друг другу были сказаны в гневе? Что, если его уже не будет к тому времени, как я приеду?

Мои костяшки пальцев, сжимавшие руль, побелели.

— Можешь ехать быстрее, если хочешь, — сказала Скарлетт, нарушая тишину. — Со мной все будет хорошо. Обещаю.

Я покачал головой.

— Мы почти приехали. Было бы медленнее, если бы я превысил скорость и меня остановили.

Я уже ехал быстрее, чем обычно, когда она была в машине. Она сказала, что с ней все будет в порядке, но я не хотел ее нервировать, а штраф от какого-нибудь регулировщика за поездку на большой скорости никому не принесет пользы.

Обеспокоенный взгляд Скарлетт прожег мне щеку, но она больше не поднимала эту тему. Однако она позвонила заранее и поговорила с кем-то в больнице, так что, когда мы приехали, нас проводили прямо на этаж к отцу, не вызвав переполоха, или не предупредив папарацци.

Моя мать сидела в зале, сложив руки на коленях.

Она вскочила, увидев меня. Красные круги на ее глазах, и она была в пижаме, накинув сверху пальто. Должно быть, она поехала прямиком в больницу, не переодевшись.

— О, Ашер. — Она заключила меня в объятия. Я всегда считал ее сильным человеком, но ее тело казалось невыносимо хрупким в освещенном флуоресцентными лампами коридоре. — Спасибо, что приехал так быстро.

— Конечно. — Я сжал ее, мое сердце забилось в горле. — Как он?

— Он стабилен, слава Богу. — Моя мать отстранилась, ее глаза блестели. — Мы завтракали, как обычно. Я сделала ему немного чая, и мы говорили о поездке во Францию ​​на каникулы. Я повернулась на секунду, чтобы проверить чайник, и услышала грохот. Когда я снова повернулась, он лежал на полу. Он… я…

Я снова обнял ее, моя грудь сжалась.

— Все в порядке. С ним все будет в порядке.

Вина засела в моем животе из-за того, что я не жил ближе и бросил ее ради Лондона. У меня были свои причины, но что, если что-то случится с моими родителями, и я не смогу вернуться вовремя? Я был их единственным ребенком, а остальные члены нашей семьи жили в других местах Великобритании или за границей. Помимо друг друга, я был всем, что у них было.

Я не ненавидел отца; я просто хотел, чтобы наши отношения были другими. Плюс, мои родители были женаты больше тридцати лет. Если бы один из них умер, я не был уверен, что другой выживет.

Моя мать сделала глубокий вдох и расправила плечи. Она была убежденным сторонником сохранения стоического состояния в трудных ситуациях, и ее слезы заметно утихли, когда она снова заперла свои эмоции.