Напарница

— Пусти! — потребовала я, даже не пытаясь вырваться из опасения заработать очередную порцию синяков. — Немедленно пусти и больше не прикасайся ко мне! Как ты можешь?!. После всего, что ты мне наговорил теперь!

— Ах, вот как? — мягко спросил вампир и опустился на плащ, увлекая меня за собой. Усевшись, он запрокинул мою голову так, чтобы встретиться со мной взглядом, и больше я не могла ни возражать, ни сопротивляться. — Ты забываешь, дорогая моя, кто твой хозяин.

«Не смей так говорить! — мысленно потребовала я, и напарник неприятно засмеялся. — Немедленно отпусти меня и оставь, наконец, в покое!»

— А если не отпущу, Ами, дорогая? Если не оставлю?

— Ты же сам не хочешь больше мне помогать, — прошептала я, обнаружив, что ко мне вернулся дар речи. Знакомое неприятное покалывание доказывало, что способность шевелиться вот-вот восстановится в полной мере, и, если вампир разожмёт свои руки, я смогу, наконец, встать.

— Я этого не говорил, — в тон мне шепнул напарник и мягко коснулся губами моей шеи.

— Не смей, — простонала я, чувствуя, как меня охватывает дрожь, скорее волнения, чем холода, потому что губы вампира были непривычно тёплыми.

— Ами, хорошая моя, что ты предпочитаешь — чтобы я научил тебя танцевать так, как готовил к последним заданиям, после чего у тебя всегда день болела голова — или так, как учил прежде? Обещаю, на этот раз тебе будет приятно.

— Ты же не хочешь! — в величайшем изумлении воскликнула я. — Ты же не собирался мне помогать!

— А ты предпочитаешь провалить свою легенду? — изумился напарник. — Хорошая моя, я не могу тебе этого позволить. Тебе остаётся только выбрать способ обучения. Ты ведь не думаешь, что можно как-то иначе усвоить то, на что другие тратят всё детство?

Так я, разумеется, не думала и, под голодным взглядом вампира неловко пробормотала своё согласие. Напарник немедленно просиял и склонился надо мной, словно выбирая, куда ему будет удобнее меня кусать. Мимоходом я отметила, что, хотя вампир скорее всего сегодня уже «обедал» — да и не только сегодня, наверняка! — от него не пахнет ни застарелой, ни свежей кровью.

«Только сейчас заметила! — фыркнул напарник. — Долго же до тебя доходит…»

Его губы, только чуть более холодные, чем могли бы быть у человека, коснулись моей шеи у самых плеч, сдвинулись чуть выше, и я ощутила, как пульсирует под прикосновением вампира моя кровь.

— Хорошая моя, — то ли прошептал, то ли подумал напарник, не отнимая губ от моей кожи. — Хорошая…

Привычный алый туман затопил сознание вместе с ощущением уюта, безопасности, удовольствия и радости. Чьи это были переживания — мои или напарника — я не знала и не хотела знать. Когда клыки пронзили мою плоть, я едва сдержала стон, и закрыла глаза. В сознание ворвалась красивая музыка и худая нескладная фигура, одетая в чёрный фрак, протянула мне руку.

Я проснулась в полной темноте и сначала поняла только, что подо мной мягкая перина, какие делают только в Острихе (в Дейстрии предпочитают более жёсткие поверхности для сна). У меня не было никаких воспоминаний о том, как я здесь очутилась… где бы это ни было, и когда я вообще уснула. В голове вертелись обрывки мелодий дейстрийских и острийских танцев, которые танцевались в обеих странах на светских мероприятиях. Музыка сочеталась с теми движениями, которые полагалось под неё делать, и сейчас я знала, что, едва услышав мелодию или даже название танца, без ошибок воспроизведу все положенные па в том самом порядке, в котором это необходимо. Вспоминалась также жёсткая рука, бережно удерживающая мою, голодные глаза напарника, полёт мыслей, слишком перемешанных, чтобы назваться его или моими. Ночью вампир выпил кровь и мужчины, и женщины, а, может быть даже, нескольких мужчин и нескольких женщин, хотя бы и по глотку забирая у каждого. Так он смог выучить танцы со всех возможных сторон, узнать, как танцуют кавалеры и чему стоит учить даму. Он вложил в меня больше, чем просто движения, он вложил в меня самое полное понимание танцев, которое другие люди приобретают с раннего детства или не приобретают вовсе. И, проделав всю эту огромную работу — я ведь знала, как он не любил (как и все молодые вампиры) пить кровь представителей своего пола! — он пошёл ко мне, чтобы высказать своё мнение о моём поведении. Как это похоже на мужчин.