Напарница

Он не успел закончить свою мысль. Реакция «моего» дворянина на любезное приветствие была неожиданна и смертельна. В буквальном смысле. Он скинул плащ, резко повернулся, одновременно делая широкий шаг, в этом пируэте преодолел разделяющие его и встреченных им людей ярды и безо всякого предупреждения вонзил шпагу в шею того, кто только что столь почтительно его приветствовал. Несчастный не успел даже вскрикнуть, так быстро оборвалась его жизнь; он медленно осел на брусчатку мостовой, а дворянин тем временем оборачивался к его товарищу, прокомментировавшему смерть бедолаги грубым ругательством и шелестом извлекаемой из ножен шпаги.

Я закусила руку, чтобы не закричать. Вот так, без лишних слов, угроз и оскорблений один человек забрал жизнь другого. Почему? За что? Неужели неожиданность ночной встрече уже достаточное основание для убийства?

«Ами, Ами, — сказала я себе, стараясь вернуть утраченное душевное равновесие и успокоить отчаянное сердцебиение. — Твоё ли дело, почему, кого и за что? Надо убираться отсюда, пока эти двое увлечены дракой».

Лязг сталкивающихся клинков звучал в точности так же, как напугавший меня несколько раньше металлический звон, из-за которого я не решилась свернуть на ярко освещённые улицы. Боже всемилостивейший, сколько же людей в этом городе за одну ночь умирает такой страшной смертью?!

Задаваясь этим и другими, не менее отвлечёнными вопросами, я тем временем крадучись обходила площадь по краю, стараясь ступать как можно тише. Шаг, другой, медленно и осторожно, не привлекая к себе внимания. Площадь была ярко освещена, и если бы не причудливое переплетение теней, отбрасываемых фонарями, то и помощь Мастера не скрыла бы меня от внимательных глаз. Впрочем, мои опасения были преувеличены: те двое, что скрестили клинки в центре, не заметили бы и отряд стрелков, пока те не взяли бы их на прицел своих старомодных мушкетов и объявили бы об этом по меньшей мере три раза. Однако осторожность не помешает. То поглядывая на дерущихся, то осматривая площадь в поисках других неприятностей, я заметила, как из Змеиного переулка вышел человек. Точнее будет сказать — выскользнула чёрная тень, ибо личность эта, одетая в самый популярный среди ночных прохожих Остриха (живых, разумеется, мёртвые одевались куда ярче) чёрный костюм, сторонилась света и по той ловкости, с которой это делала, едва ли могла быть признана за человека. Тень, уж простите за каламбур, держалась тени, точнее, теней и, укрытая ими не хуже не-мёртвой хозяйки города, осторожно подбиралась к тому дворянину, что чуть не размозжил мне голову сапогами, и за которым я столь опрометчиво следовала. Едва ли увлечённый дракой человек мог заметить за спиной движение, за звоном клинков услышать шаги и дыхание. Только на мгновение сноровка изменила вышедшему из переулка человеку, он вступил в световой круг, чтобы тут же его покинуть, но этого мгновения хватило. Не дворянину, к которому он подбирался — мне. Я успела увидеть, как блеснул кинжал, который негодяй держал в руке и с которым осторожно подкрадывался к увлечённому дракой дворянину.

В этот миг всё стало мне ясно. Удивление тех двоих, один из которых уже лежал мёртвый на камнях мощёной площади, а второй, сумев поначалу ранить противника, теперь сам пропустил несколько ударов и уже с трудом отбивался. Громкие их голоса и свист, которым они, должно быть, подавали своему подельнику условный знак. Та поспешность, с которой «мой» дворянин убил человека, не затрудняя себя тем, чтобы выслушать его заверения и аргументы. Мне уже приходилось слышать о странной профессии, в Дейстрии вовсе невозможной — убийц, поджидающих жертву в тёмном переулке, чтобы, выхватив шпаги, заставить принять несчастного отчаянный и безнадёжный бой, потому что единственной уступкой благородству было нежелание убивать безоружных, а вовсе не попытка уравнять силы. Эти трое, по всей видимости, намеривались сойтись в Змеином переулке, да не рассчитали со временем, вот и столкнулись с жертвой в неурочное время. Должен ли был третий по плану убивать тайком и в спину — сложно судить. Если верить тому, что рассказывала мне госпожа Дентье, убеждая не выходить на улицу не то, что ночью, а даже и ранним вечером, среди лиц такого сорта принято разыскивать и зверски приканчивать мерзавцев, опустившихся до удара в спину. Каюсь, я слушала эти истории в пол-уха, не считая их ни правдивыми, ни относящимися к своей особе. Поди ж ты — пригодились…

Распалённое воображение подсказывало всё новые и новые детали ночной трагедии, делая убийц то хранителями чести той женщины, от которой недавно вылез «мой» дворянин», то заклятыми врагами последнего, то изобретая и более невероятные причины для стычки. Меж тем негодяй со своим кинжалом, движущийся весьма осмотрительно, так, чтобы дворянин не наскочил на него ненароком, отступая назад, подобрался, видимо, на подходящее для своего подлого дела расстояние, и свет снова блеснул на коротком клинке.