Наперегонки со счастьем. Для тех, кто потерял смысл жизни

Увидев, что я смотрю в ту сторону, гаишник угрюмо сказал:

– У мужика сердце остановилось – то ли тромб, то ли что-то ещё. – помолчав, он добавил – У меня тёща врач, и она рассказывала, что это не редкость… Вот так живешь, а потом раз, и аппарат твой перестаёт работать.

Мы проехали Первомайский округ и свернули на улицу Кирова, а я размышлял, как же так вышло… Почему сейчас? Я никогда не попадал в аварии, хотя ездил за рулём часто. Посмотрев на руки, я ещё раз подумал, как же это странно.

Я был в норме, тело ещё слегка знобило, и руки немного потряхивало, но ни ушибов, ни переломов… Всё было в порядке.

Дождь начал стихать, и, когда мы добрались до моего адреса, с неба падали лишь редкие капли.

– Ну вот мы и на месте. – остановившись на противоположной стороне улицы, гаишник повернул голову в мою сторону и спросил:

– У вас точно всё в норме? Может есть сотрясение, и скорую на всякий случай вызвать?

– Нет, всё хорошо, спасибо.

– Ну как знаешь.

Я дернул ручку и вылез на улицу.

Махнув мне рукой, гаишник дал газу и, моргнув аварийкой, растворился в городе.

Подняв голову и посмотрев на свой этаж, я увидел свет в своей комнате. Странно, я точно его выключал…

Почувствовав что-то неладное, я пошёл в сторону дома.

Глава 3

Я жил один, и ни у кого не было ключей от моей квартиры. Разве что у арендодателя, но он давно перебрался за границу, и даже если бы он вернулся, предупредил бы.

Обойдя дом, я прошёл вдоль клумбы, которая по своему размаху и исполнению запросто бы поконкурировала с ботаническим садом.

Ей заведовала Мария Степановна. Она, как на пенсию вышла, так из клумбы не выныривала и домой возвращалась только чтобы перекусить и лечь спать.

Прислонив ключ от домофона к входной двери, я потянул за ручку и тихо, стараясь не топать, пошёл по лестничной площадке наверх.

Я жил на 6 этаже, дом был сталинской постройки, и жильцы, которые в своё время получили тут квартиру, были непростые. А значит, если кого разбужу, получу по шапке.

Поднявшись на свой этаж, я, прислушиваясь и затаив дыхание, прислонил ухо к щели между дверью и косяком. Ни звука. Засунув руку в карман, я снова достал ключи и открыл дверь.

Свет из дальней комнаты, где находилась моя спальня, освещал часть коридора.

Я скинул мокрые кроссовки, закрыл дверь и пошёл в сторону света.

Покинув коридор, я повернул налево и увидел приоткрытую дверь. Странно…

Тихо подойдя поближе, я оттолкнул дверь и осмотрелся. Просторная кровать была аккуратно заправлено стильным чёрным пледом, а напротив неё висела здоровенная плазма. Я оглянулся и увидел лишь влажные следы от своих носков.

Зайдя за кровать, я подошёл к многоуровневой отдельно стоящей полке, на которую обычно сбрасывал всякую всячину. На уровне моих глаз висела рамка с фотографией моих родителей, которая почему-то была перевёрнута.

Всё остальное осталось прежним: под кроватью валялись гантели, а с краю стоял журнальный столик с раскрытой книгой, к которой я давно не притрагивался.

Я списал всё на то, что перед выходом сам забыл выключить свет и перевернул фотографию.

Как только я это сделал, неожиданно почувствовал резкое головокружение, а к горлу подступила тошнота. Видимо, я всё-таки ударился головой, когда свалился в кювет.

Хватаясь за полку, чтобы не упасть, я слегка наклонил её, и рамка, соскользнув, упала на пол фотографией вниз.

Сидя на корточках и опершись одной рукой о паркет, я приподнял фотографию и увидел образовавшую трещину.

С фотографии на меня смотрели ещё молодые родители. Тогда это был их медовый месяц, и совсем скоро моя мать мной забеременела. Трещина была со стороны отца.

Я лёг на спину, прислонив рамку к груди.

У меня были сложные отношения с родителями… После их развода, когда мне было 6, я стал жить на два города – мать осталась в Мурманске, так и не найдя себе нового ухажёра, а отец уехал в свой родной Владивосток.

Зимой я учился и рос вместе с матерью, которая с каждым годом становилась всё холоднее ко мне. Помню, как однажды в одной из ссор она сказала, что видела во мне отца, и её это жутко бесило. Чем старше я становился, тем сильнее росло между нами напряжение и разлад. После 18, когда я выпорхнул из её гнезда, мы почти не общались.

А летом… Летом я отправлялся к отцу и проводил с ним все теплые деньки, такой был уговор. Но год назад папа умер, и вместе с ним что-то внутри меня.

***

Читатель, это снова я из настоящего. Давай пропустим грустную часть где я, лёжа на полу, тихо плакал и смотрел в потолок? Я тебе лучше вот что расскажу…

Именно тогда я испытал что-то вроде озарения. Мне стало чётко и ясно понятно, что я должен во чтобы то ни стало приехать к отцу.

И раз что-то или кто-то не хочет, чтобы я летел, я должен ехать!

Да, путь не близкий, понимаю, но ты же помнишь правило первое? В машине не едим! Не шуршим пакетиками от чипсов. Мне ещё не хватало потом салон пылесосить после тебя.

А пока мы перенесёмся в следующую главу, давай дадим мне из прошлого выспаться. Вот я в обнимку с фотографией, лёжа на полу, и уснул.

Завтра нас ждёт много интересного. Ох-х, что-то я раззевался тут.

Буду ждать тебя в следующей главе.