Наперегонки со смертью

Впрочем, не заметить перемены мог разве что слепой: дочь совершенно не таила свое особое расположение именно к Банде. Теперь, если она бывала дома по вечерам, Банда не сидел до одиннадцати на кухне, а уходил в комнату девушки и задерживался там гораздо дольше, чем это было оговорено в контракте. Анатолий между тем так и не смел ступить в квартире Большаковых дальше прихожей и кухни.

Ко всему прочему, возвращаясь домой после дня, проведенного под охраной Банды, Алина всегда с гордостью несла огромный букет роз, так что теперь прекрасные свежие цветы в комнате дочери были лучшим свидетельством перемен в ее жизни.

Банда нравился Настасье Тимофеевне. Он был высок, красив, спокоен, умен. В нем чувствовалась недюжинная сила. Держался он с достоинством и благородством, и Настасье Тимофеевне парень очень напоминал ее Большакова в то время, когда он не был еще Владимиром Александровичем, а лишь аспирантом Володей.

Мать с улыбкой исподтишка наблюдала за дочерью, терпеливо дожидаясь, когда девичья душа не выдержит, раскроется широко и доверчиво и Алина выплеснет на нее, самого близкого человека, поток счастливых признаний в своей первой и сильной любви.

Так в конце концов и произошло.

Однажды, когда Банда уже уехал домой, Алина на цыпочках прокралась мимо кабинета отца в спальню матери и, тихонечко приоткрыв дверь, осторожно позвала:

– Мама, спишь?

– Нет, – быстро включила прикроватную лампу Настасья Тимофеевна. – Заходи.

Алина прошмыгнула в спальню и в халате юркнула к матери под одеяло, доверчиво прижавшись Лицом к ее плечу.

– Мамка, я, кажется, влюбилась!

– Да ну? – притворно удивилась Настасья Тимофеевна, пряча улыбку от дочери.

– Да. И притом так сильно, мама! Я не могу спать, когда его нет рядом. Я все время думаю о нем, вспоминаю наши встречи, его глаза, его слова, его руки...

– Подожди, тараторка! В кого же ты так влюбилась? Я его, может быть, знаю?

– Да. Один из моих телохранителей – Саша... Помнишь, конечно?

– Конечно. Через день имею счастье его лицезреть.

– Александр, – мечтательно произнесла дочь. – Правда, красивое имя?

– Бесспорно.

– Мама, а тебе он нравится?

– Алинушка, у меня же есть свой предмет для обожания, – со смехом кивнула мать в сторону отцовского кабинета, откуда чуть слышно доносился через стену звук телевизора. – Александра своего ты уж сама рассматривай да сравнивай со своими идеалами.

– Ну все же, ма?

– Конечно, нравится! По-моему, неплохой парень, – мать помолчала несколько мгновений, прислушиваясь к счастливым вздохам дочери, и осторожно спросила:

– А кто он, Алина? Кто его родители? Как он попал в эту службу охраны? Ты мне, если, конечно, это не страшная тайна, можешь рассказать?

Алина даже привстала, опираясь на локоть, озадаченно посмотрев на мать.

– Мам, а я толком и не знаю. Честное слово! Мы все время про меня разговариваем, про мои дела, про учебу... Про кино, про музыку. Ой, ну почему я его не спросила?

"Молодец парень, – с улыбкой отметила про себя Настасья Тимофеевна, – знает, хитрец, как завоевать сердце женщины! Стоит лишь поговорить с такой балаболкой про ее проблемы, про ее красоту и исключительность – и вот нате вам! Влюбилась! А в кого – и сама толком не знает. Учить ее еще уму-разуму да учить".

– Мама, я у него послезавтра все и спрошу. Теперь мы с ним только про него говорить будем. Я тебе тогда все расскажу, хорошо?

– Ну, я надеюсь...

– Конечно, мама!.. Ой, какая я счастливая!

– А как диплом твой, счастливая?

– Да все нормально, мам, не беспокойся. Материал практически весь собран. Теперь только сесть да написать...

– И Александр этот будет все время сидеть рядом. Много же ты, дочка, напишешь в таком случае!

– Мама, конечно, напишу. Я ведь все понимаю, не маленькая же я у тебя в конце концов!

* * *

Если бы Банда был моложе и глупее, если бы за его спиной не было всех этих ужасов Афгана и Таджикистана, если бы он не научился крепко держать себя в руках, судьба Алининого диплома вызывала бы большую тревогу. Ведь Банда и Алина не могли прожить друг без друга и дня. Девушке так нравились дни дежурства Александра, когда он с утра до самого позднего вечера был рядом с ней, что она просила-умоляла его нарушить данное Анатолию обещание и приходить к ней каждый день, не обращая внимания на очередность их дежурства. Но, слава Богу, Банда справлялся с собой, и хоть через сутки, но выпускница университета все же имела возможность поработать над главным трудом своей учебы.

Правда, даже тогда, когда за ее спиной сидел Анатолий, зорко приглядываясь к посетителям библиотеки на предмет потенциальной опасности для "объекта", а перед ней лежал чистый лист бумаги, требовавший очередной страницы диплома, мысли девушки то и дело улетали из дебрей юриспруденции и кружили в райских садах ее самых сладких мечтаний – мечтаний об Александре.

Но уж когда приходил следующий день, Алина вскакивала ни свет ни заря и, причесываясь и подкрашиваясь, не могла дождаться той блаженной минуты, когда ровно в семь ноль-ноль у двери раздастся звонок, возвещающий о приходе ее любимого.