Наперекор судьбе

Над головой у них собрались серые грозовые облака, и Мэдселин по-другому оценила их положение. «Если мы вскоре не найдем приют, то погибнем от холода и усталости». Мэдселин заметила также, что рука Эдвина снова начала кровоточить. Она ненадолго остановилась, чтобы осмотреть рану, потом оторвала длинную полоску шерстяной ткани от своего плаща и аккуратно перевязала ему руку.

Завязав кончики повязки, Мэдселин почувствовала на себе взгляд Эдвина.

— Можно сказать, я сделал из тебя англичанку, — с оттенком удивления произнес он. Потом слегка застонал, когда Мэдселин согнула ему руку. — Ты словно рыба в воде на этом холоде и в сырой одежде. — Он протянул руку и отбросил с ее лица мокрые пряди волос. — Хотя ты похожа на крысу-утопленницу.

Мэдселин сердито поглядела на него.

— От этого я чувствую себя гораздо лучше, — грубо ответила она, отмахиваясь от его руки. — И если мы вскорости не найдем приют, то, мне кажется, в этом месте мы и успокоимся навек.

По мере того как они карабкались выше, лес начинал редеть. Эдвин еще находил в себе силы шагать, а Мэдселин становилось все труднее и труднее поспевать за ним. Задыхаясь, она повалилась как мешок позади большой груды камней.

— Ты хочешь, чтобы я понес тебя? — с совершенно серьезным лицом обратился к ней Эдвин.

— Нет, — раздраженно отрезала она. — Я бы хотела избавиться от этой холодной сырой одежды и заснуть.

Эдвин отвел от нее глаза и поглядел за горизонт.

— Если память мне не изменяет, там, за гребнем следующей горы, спряталась небольшая ферма. Как думаешь, ты дойдешь до нее?

Она посмотрела туда, но ничего не сказала.

— Если ты лжешь мне, англичанин, я тебя до смерти замучаю попреками. — Приняв его протянутую руку, она устало поднялась на ноги. — Я тебя предупредила.

Эдвин поколебался немного, а потом повернулся к ней:

— Я думаю, этим людям лучше сказать, что мы женаты.

Она остановилась как вкопанная.

— Да? А почему мы должны им такое сказать?

Он отбросил ей волосы с лица и стряхнул несколько соломинок с ее разодранного плаща.

— Ну, во-первых, фермеры всегда с подозрением относятся к незнакомцам, особенно к нормандцам. — То, как он подчеркнул слово «нормандцы», словно повисло в воздухе между ними. — А во-вторых, у тебя такой растрепанный вид, что у них может создаться… э… превратное впечатление.

Уперев руки в бедра, Мэдселин прищурилась.

— Я бы не сказала, что и ты в полном порядке, Эдвин Эдвардсон.

— Да, это верно, — осторожно согласился он. — Но это может остановить мужчин, которые захотят… поточнее определить твой статус. — Довольный тем, что ему удалось хорошенько усмирить ее, Эдвин приподнял грязным пальцем ее подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. — К тому же я не хочу несколько часов подряд беспокоиться о тебе. Ты сможешь находиться у меня на глазах.

У Мэдселин не было желания спорить с ним. Меньше всего ее привлекала мысль, что ей придется отбиваться от пристального внимания фермеров-иностранцев. «А если я останусь с Эдвином, то это будет крайне малая плата за спокойствие и возможность поспать».

— Сделаем так, как ты решил, — кротко произнесла она.

Тронутый ее покорностью, Эдвин продолжал смотреть на нее. Потом улыбнулся и обнял ее за плечи.

— Хорошо.

Эдвин не солгал. Через час за перевалом и в самом деле показалась деревенька фермеров, которые жили в небольших хижинах. Пять или шесть деревянных строений стояли, плотно прижавшись друг к другу, за частоколом. На взгляд Мэдселин, у деревни был довольно приветливый вид.

Возле открытых ворот их приветствовал великан, рядом с которым даже Эдвин показался низкорослым. Буйные светлые волосы тяжелой массой ниспадали ему на плечи, а пара выцветших голубых глаз подозрительно уставилась на них. Мэдселин почувствовала себя неуютно, оценив его мощную стать. «Они с Ульфом могли бы быть братьями». Он так пожирал глазами Мэдселин, что она обрадовалась, что согласилась с планом Эдвина. И теснее прижалась к своему новоявленному «мужу». И, словно они были женаты несколько лет, Эдвин положил ей на плечо свою крепкую руку и успокаивающе сжал его. Фермер перевел взгляд на Эдвина.

Несколько минут оба разговаривали на каком-то непонятном для Мэдселин языке. Наконец фермер отступил и дал им знак, что они могут пройти за частокол. За ними с шумом захлопнулись ворота, и Мэдселин с облегчением вздохнула. «Мы спасены».

Несколько любопытных лиц высунулись из-за дверей и окон, разглядывая пришельцев. В большинстве своем это были женщины и дети, одетые в красочные шерстяные туники и плащи.

Повинуясь нетерпеливым жестам фермера, Эдвин и Мэдселин последовали за ним в большой дом в центре деревни. Высокая, хорошо сложенная женщина лет сорока вышла из дверей. Ее голубые глаза уставились на парочку. Мужчина и женщина обменялись несколькими словами, а затем женщина отошла в сторону и пропустила их в дом.