Наперекор судьбе

Настойчивая мольба Эммы вернула Мэдселин сознание. Она открыла глаза и поняла, что находится уже не в зале, а в своей комнате, на постели.

— Правда, что он убил Ги? — Мэдселин сразу вспомнила свою последнюю до обморока мысль.

Рядом с лицом Эммы возникло другое. Это был Эдвин, он угрюмо склонился над ней. Тишина между ними затягивалась, пока, наконец, Эмма не выдержала.

— Не сомневаюсь, вам есть, что сказать друг другу, поэтому я вас ненадолго оставлю наедине. И больше не огорчайте ее, англичанин, — погрозила она Эдвину пальцем.

На это Эдвин лишь быстро кивнул головой. А когда Эмма покинула комнату, присел рядом с Мэдселин.

— Ты, правда, это сделал? — спросила она, зная ответ. Но ей все равно хотелось услышать это из его уст.

— Да.

Больше он ничего не сказал, просто сидел рядом и ждал ее вопросов. Мэдселин с трудом приподнялась и села.

— А почему ты сам не сказал мне об этом? Ты ведь знал…

Эдвин кивнул, глубоко вздохнув.

— Да, я знал с того самого дня на берегу, когда ты мне назвала его имя. Я пытался сказать тебе об этом прошлой ночью, но ты не разрешила мне. Хотя, — пожал он плечами, — я не очень-то старался.

Мэдселин ничего не ответила, но смотрела на Эдвина, явно ожидая, чтобы тот продолжал.

— Я не очень старался, потому что понимал, что ты будешь меня ненавидеть. Да простит меня Господь, Мэдселин, но я не вынес бы твоей ненависти. Я сознаю, что поступил неправильно, но я просто хотел провести одну счастливую ночь с тобой, прежде чем принять смерть.

Она покачала головой, не желая верить, что этот человек, которого она считала достойным доверия и честным, не только зарезал ее жениха, но и не сказал ей правду. Его обман поразил ее в самое сердце.

— Я могла бы простить многое, Эдвин Эдвардсон, но я не могу простить ложь. Если бы ты мне сказал и предложил сделать выбор, я, возможно, смогла бы полюбить тебя. А так — ты взял обманом то, что мог получить по любви.

Эдвин склонил голову.

— Да. — Потом он поднял голову и пристально посмотрел на нее. — Но я ни о чем не сожалею, Мэдселин де Бревиль. Хотя бы одну ночь мы любили друг друга. Несмотря на то, что я сожалею об обмане, я не могу жалеть о том, что случилось.

Он быстро встал.

— Я ухожу, чтобы не причинять тебе боль. Но знай: я люблю тебя, — пробормотал он, а потом повернулся и покинул комнату.

В пустой комнате стало как-то холодно, и Мэдселин тяжело откинулась на подушку.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала она ему вслед, — но не могу простить тебе этого. «И все же, в чем дело? Эдвин собирается умереть, и ведь он ухватился всего лишь за единственную соломинку, предложенную ему». Мэдселин застонала, зарылась лицом в подушку и горько зарыдала, и рыдала до тех пор, пока у нее не остаюсь ни единой слезинки.

Забыв о времени, Мэдселин смотрела на языки пламени. Она понятия не имела, сколько часов прошло с тех пор, как ушел Эдвин. Ей казалось, что прошли годы. «Я никогда больше не увижу его». Сердце у нее разрывалось, как тогда, восемь лет назад. Но сейчас ей было гораздо больнее.

По правде, говоря, она мало знала о Ги, лишь то, что это был красивый рыцарь, такой очаровательный, забавный. Когда он умер, она оплакивала не столько его, сколько ту жизнь, которую, как она предполагала, они могли бы провести вдвоем. Но Эдвин — это совсем иное. Они спорили, конфликтовали друг с другом, но шли вместе в эти последние несколько недель. «Мы любили друг друга одну ночь. Я думала, что узнала его».

У нее застрял ком в горле, на одеяло закапали слезы. Неожиданно перед ней возник отец Падрэг.

— П-простите меня, — запинаясь, выговорила она. — Я н-не слышала вас.

— Да, — тихо ответил он. — И это меня не удивляет.

Пытаясь перестать плакать, Мэдселин громко шмыгнула носом, но это не помогло. Священник подал ей чистую тряпку и сел возле кровати.

— Итак? — решительно начал он. — Не желаете ли вы со мной о чем-нибудь переговорить? — Он внимательно следил за Мэдселин своими карими глазами, а она тем временем вытерла глаза и высморкалась.

Потом настороженно поглядела на него:

— В каком качестве? Вы имеете в виду — как со священником?

— В любом, — ответил он. — Иногда необходимо с кем-нибудь поговорить. Возможно, я лучше понимаю жизнь, чем вы думаете.

Что-то в его голосе было такое, что заставило Мэдселин более внимательно посмотреть на него. «Возможно, я ошибалась в своих поспешных выводах о священнике».

— Эдвин убил Ги, — тихо произнесла она. — И разрушил мою жизнь.

Отец Падрэг кивнул. Губы его были тесно сжаты.

— Такое действительно очень трудно простить. А он сказал вам, почему он это сделал?

— Он думал, что Ги был одним из тех нормандцев, что убили его родных.

Священник тяжело вздохнул и посмотрел на Мэдселин.

— И это тоже очень трудно простить, не так ли?

Пальцы Мэдселин забегали по краю одеяла.

— Однако он ждал этого несколько лет. А потом убил в утро нашей свадьбы.

— А сейчас? — нежно подсказал Падрэг.

— Сейчас? Сейчас я обнаружила, что люблю человека, который убил моего жениха, и не могу удержаться от ненависти к нему. Все это так бессмысленно. — Мэдселин крепко переплела пальцы и попыталась удержать очередной поток слез.