Наперекор судьбе

— Человеческая натура — странная вещь, — заметил отец Падрэг. — По своему опыту знаю, что люди стремятся иметь то, чего они никогда не получат. Реальность обычно — это нечто иное.

Нахмурившись, Мэдселин посмотрела на него в надежде, что он просветит ее. «Теперь он произносит какие-то бессмысленные слова».

— Насколько хорошо вы знали своего суженого? — терпеливо спросил он.

— С детства, хотя Ги был намного старше меня, и я не часто виделась с ним. Большую часть времени он проводил в Англии.

— А как вы думаете, могли ли вы быть счастливы с этим человеком? — Темные глаза его с силой впивались в нее.

— Теперь я никогда об этом не узнаю, — пожала плечами Мэдселин.

— Понимаю. А тот человек, за которого вы надеетесь выйти замуж по возвращении в Вексин? Как насчет него?

— Хью? — Мэдселин совершенно забыла о нем. «Ну же? Как насчет Хью?» За эти последние несколько недель она вообще редко вспоминала о нем. Мэдселин поняла, что он был хотя и добродушным, но по сравнению с Эдвином неглубоким, поверхностным человеком. Мэдселин не сомневалась, что она никогда не будет с ним счастлива. — Я не уверена. Но я сомневаюсь, чтобы он когда-нибудь лгал мне.

— Если бы Эдвин сказал вам правду, то, как вы думаете, вы простили бы его?

Так вот в чем суть дела. Он убил Ги, а она ненавидела человека, который сделал это восемь лет назад. Закрыв глаза, она покачала головой.

— Да простит меня Господь, святой отец, но я не знаю. «Разве незадолго до этого Эдвин не пользовался таким же доводом?»

Отец Падрэг устало улыбнулся ей.

— В таком случае мне лучше сказать вам, что Орвелл признан виновным. Эдвин предложил ему сразиться на мечах. Скоро они будут драться у озера.

— Когда он ушел? — спросила Мэдселин, чувствуя, как от лица у нее отхлынула кровь. Несмотря на то, что она не могла простить его, мысль о его возможной скорой смерти пронзила ее до глубины души.

— Свеча сгорела до половины, не более того, — ответил Падрэг. — Вы хотите туда пойти?

Сердце у нее громко забилось. Она отбросила одеяла.

— Вы отведете меня?

Вокруг озера были установлены факелы, точно так же как накануне Дня всех святых. Языки пламени изгибались и придавали собравшейся толпе какой-то призрачный, жуткий вид.

Туго обернувшись плащом, оступаясь на неровной земле, Мэдселин пробиралась к берегу священного озера. Отец Падрэг решительно вывел ее вперед, чтобы она могла видеть происходящее.

Пять судей торжественно стояли перед священными камнями и следили, как двое соперников готовятся к поединку. Даже если Орвелл и страшился за его исход, он не подавал виду. «Он как будто испытывает облегчение», — подумала Мэдселин. Он сбросил плащ и размахивал зловещего вида широким мечом. Эдвин стоял неподвижно, подобно священному камню, лицо его было мрачное, сосредоточенное.

По команде Малле сражение началось. Кто-то в толпе заиграл на рожках заунывную мелодию. Мэдселин знала, что эта песня должна вызвать священных духов озера и убрать с дороги угнетателя-иноземца.

Эдвин начал хорошо, он с силой обрушил свой громадный меч на врага, а потом несколько раз рубанул им сплеча, как Мэдселин часто видела во время его учений. Однако Орвелл был достаточно подвижен и предвидел направление удара. Он был мельче и легче Эдвина, но необычайно хитер и опытен.

Орвелл намеренно сосредоточился на раненой руке Эдвина. Увертываясь и подпрыгивая, Орвелл ударял и делал выпады с решимостью, которая была столь же неожиданна, сколь действенна.

Несмотря на злость из-за предательства Эдвина, Мэдселин не могла не удержаться от того, чтобы с волнением следить за каждым движением Орвелла. Этот человек сражался как демон, и Эдвину не удавалось остановить его.

Последние слова Эдвина эхом раздавались у нее в голове.

«Я не останусь, чтобы дольше причинять тебе боль. Я люблю тебя» — вот что он сказал тогда. И в этот миг Орвелл парировал сильный удар Эдвина и затем развернулся и нанес глубокую рану в грудь англичанина.

Отпрянув от сильного удара, Эдвин оступился и упал на колени. Толпа затаила дыхание, глядя, как Орвелл вновь опускает свой меч. И были ли тому виной духи озера или просто счастливый случай, но музыка приостановилась, и вопль Мэдселин, выкрикнувшей имя Эдвина, донесся до его ушей.

Словно услышав ее, он посмотрел в ту сторону, откуда донесся ее голос, и лицо его изменилось. С удвоенной силой он поднял свое оружие и остановил меч нормандца, а затем быстрым движением вскочил на ноги.

Сердце Мэдселин встрепенулось и едва не выскочило из груди. «Что бы я ни чувствовала к этому англичанину, я не хочу, чтобы он умирал, и, похоже, духи озера тоже этого не хотят».

Эдвин отчаянно сражался с нормандцем, и вскоре Орвелл оказался оттиснутым к берегу озера. Но он по-прежнему не испытывал страха. По лбу его струился пот, и, несмотря на то, что он не позволял пока мечу англичанина пустить себе кровь, все же усталость давала о себе знать.