Наперекор судьбе

Джосайя, может, и полагал, что освободил Аннабелл от проблем, но развод опорочил репутацию, лишил уважения, собственности, разрушил ее жизнь. Аннабелл казалось, что она приговорена к пожизненному заключению без права на помилование, оно будет продолжаться вечно; все уверены в ее вине. Но она ни за что не выдаст тайну Джосайи, она все еще любит его, а скрывает Джосайя нечто, куда более ужасное, чем их развод. Разоблачение долгого романа с Орсоном и того, что они с Генри больны сифилисом, бесповоротно уничтожит Миллбэнка. А в этом она участвовать не будет, его тайна умрет с ней. Сам того не желая, Джосайя принес Аннабелл в жертву.

Во Франции, где ее никто не знает, ей будет легче. Что лучше: представиться вдовой или незамужней женщиной? Но если в Европе она вдруг случайно встретит человека, знакомого с Джосайей, и он будет знать, что Джосайя жив, то сочтет ее лгуньей. Нет, уж лучше из двух зол она выберет меньшее — скажет, что она никогда не была замужем. Теперь она снова Аннабелл Уортингтон, словно двух лет, прожитых с Миллбэнком, в ее жизни не было. Но эти годы были, и она его любила. Во всяком случае, настолько, чтобы простить ему обман.

«В жизни может случиться все, — думала она в первую ночь своего путешествия, — в Европе идет война, и я могу погибнуть первой. Тогда мне не придется страдать из-за тяжелой утраты. Если Джосайя умрет прежде, это разобьет мне сердце. Я не перенесу еще одной потери». Аннабелл снова и снова перебирала события последних лет. Ей хотелось только одного: счастливо жить с мужем, иметь семью. Горти сама не знает, как ей повезло — у нее есть муж и дети. А у Аннабелл теперь нет даже Горти, ее бросили все. Предательство подруги было для Аннабелл самым страшным ударом. Судно осторожно шло через Атлантику, и в этом незнакомом пространстве Аннабелл чувствовала себя бесконечно одинокой. Она была одна на всем белом свете. Юная девушка, выросшая в любящей семье, вступившая в брак с достойным человеком, — неужели это была она?! А сейчас все дорогие ей люди ушли, унеся с собой ее счастье, ее честное имя и репутацию. Теперь на ней поставлено клеймо. При этой мысли на подушку Аннабелл вновь хлынули слезы.

В эту ночь на «Саксонии» все было спокойно. Для наблюдения за минами выставили дополнительные вахты. Через час после выхода из порта были объявлены шлюпочные учения. Пассажирам показали, где находятся их шлюпки, а спасательные жилеты висели в каютах на видных местах. В мирное время такие меры не были предусмотрены — проводился только краткий инструктаж, — но после майского торпедирования «Лузитании» компания «Кьюнард» стремилась не упускать ничего. Были предприняты все меры предосторожности, но это только усиливало напряжение среди пассажиров.

Аннабелл ни с кем не общалась. Она внимательно просмотрела список пассажиров и нашла в нем фамилии двух знакомых ее родителей. Скорее всего, они могли знать о громком скандале, и Аннабелл не имела никакого желания встречаться с ними. Большую часть дня она предпочитала оставаться в своей каюте и выходила на прогулку по палубе только после наступления темноты, когда остальные пассажиры уже покидали палубу. Спала она мало — сон не шел к Аннабелл, вытесненный тревожными мыслями, и долгие часы бодрствования пошли на пользу ее самообразованию.

Стюардесса, обслуживавшая ее каюту, тщетно пыталась убедить ее ходить обедать в общий зал. На второй день плавания капитан «Саксонии» пригласил ее на обед за свой стол. Большинство пассажиров сочло бы это за великую честь, но Аннабелл отправила ему вежливую записку с отказом, сославшись на то, что ей нездоровится. В тот день слегка штормило, так что ссылка на морскую болезнь была правдоподобной. Но на самом деле во время плавания Аннабелл чувствовала себя прекрасно.

Прикрепленные к ее каюте стюард и стюардесса предположили, что она приходит в себя от какой-то серьезной потери. Аннабелл была молодой, красивой женщиной, не по годам серьезной и печальной. Аннабелл продолжала носить траур по матери, и прислуга решила, что она либо вдова, либо потеряла ребенка. Было ясно, что с ней что-то случилось. Когда во время вечерних прогулок Аннабелл замирала на палубе, наблюдая за закатом, в ее фигуре было что-то возвышенно-трагическое. Она смотрела на море, думала о Джосайе и гадала, увидит ли его снова. О Генри она старалась не думать, во всяком случае, если и думать, то без ненависти.

Аннабелл надевала вуаль, чтобы скрыть лицо, и без того скрытое широкими полями шляпы. Девушке не хотелось, чтобы ее увидели и узнали. Аннабелл исчезла из своего мира, избавившись от опеки, которая когда-то была такой естественной для нее. Да, собственно, она и сама перестала быть той Аннабелл, которой была всю свою жизнь. Она оставила в прошлой жизни все знакомое и привычное, чтобы вступить на новый путь и попробовать начать свою жизнь с чистого листа. Она хотела жить честно, без обмана и мечтала быть нужной. И ради этого она была готова к испытаниям и трудностям.