Наперекор ветрам

Для ветеранов сорок пятой наступили волнующие дни. Многие из них надеялись, что румыны пропустят деникинцев в Бессарабию и тогда, преследуя беляков, на законном основании можно будет хлынуть вслед за ними на родную землю. Но румыны, понимая, чем грозит им такое «гостеприимство», выставили против беляков стену пулеметов. За крупные суммы денег румынские офицеры, правда, пропускали к себе некоторых белогвардейских офицеров, да и то только ночью, остальные же борцы «за единую, неделимую», укрывшись в днестровских камышах, решили биться до последнего патрона.

Ликвидация остатков белогвардейских сил на этом участке была завершена частями дивизии Якира 18 февраля 1920 года: весь левый берег Днестра, от Ямполя до Днестровского лимана, стал советским.

Красноармейцы и командиры, вняв доводам командования, дали слово не переходить линию Днестра. Это была трудная клятва: ведь там, за замерзшей рекой была их родная земля, томились в помещичьей неволе их семьи. Но такой клятвы требовали интересы революции, интересы Советской республики.

5. Питомцы Ватикана

Слава о крупных победах Красной Армии разнеслась по всей Советской республике и шагнула далеко за ее пределы. 16 января 1920 года Антанта возвестила о снятии блокады с Советской России и в то же время продолжала гнать транспорты с боевым имуществом Врангелю, окопавшемуся в Крыму за Перекопским валом.

Весть о взятии красными Одессы дошла и до Жмеринки, где отсиживался со своими воинственными галичанами генерал Микитка.

На станцию Вапнярка, только что освобожденную от белых передовыми частями сорок пятой дивизии, 8 февраля явились представители генерала Микитки с весьма заманчивым предложением: галицийский генералитет, возвестив о полном разрыве с Деникиным, изъявил готовность вступить в контакт с Красной Армией.

Когда Якиру сообщили об этом, он сказал:

— Не ахти какой, но все же союзник. И раз галичане просятся к нам, значит, мы сила! Летом стал брать верх Петлюра — они пошли с ним. Осенью повезло поборникам «единой, неделимой» — галичане переметнулись к Деникину. Школа Ватикана: раз ты не наиболее сильный, ты должен быть наиболее ловким.

— Контакт так контакт, — сказал в свою очередь Гарькавый. — Кстати и проверим их. Всю зиму они прикрывали левый фланг генерала Шиллинга, обороняли линию Вапнярка — Одесса от советских партизан и своих вчерашних друзей петлюровцев. Пошлем их к Рыбнице добивать группу Шиллинга.

— Пока Микитка соберется добивать деникинцев, тифозная вошь добьет его сечевиков. Без нашей помощи — им всем амба. Район Жмеринка — Бердичев надо взять под строгий карантин, — распорядился Якир.

Переговоры длились недолго. Обе стороны с санкции Главного командования сошлись на том, что штаб генерала Микитки ликвидируется, Красная Армия берет галицийские вооруженные силы под свое командование, а в части направляет военных комиссаров из коммунистов-галичан. Было договорено, что из полков удаляются паны-отцы, фельдкураты[15], а на солдатских кепи трезуб[16] заменяется красноармейской звездой.

Две бригады сечевых стрельцов были переданы 45-й дивизии, по одной бригаде получили 22-я и 60-я дивизии. Кавалерийский полк Шепаровича также вошел в подчинение Якиру. Это были те самые сечевики-кавалеристы, которые в конце августа, выполняя приказ Петлюры, окружили две бригады 45-й дивизии под Крыжополем и Бершадью.

После ликвидации деникинских группировок на подступах к Днестру и в его пойме 45-я дивизия совсем недолго оставалась в районе Одессы, Тирасполя, Брацлава. Вместе с молодой, но уже хорошо показавшей себя кавалерийской бригадой Котовского она вскоре двинулась на север.

Затосковали Иона Гайдук, новый взводный Халупа и те бойцы, которых одноглазый матрос привел из-за Днестра. До озера Катлабух, что примыкает к Килийскому гирлу Дуная, не так уж далеко — пустяки в сравнении с пройденными верстами. Озеро и возле него родное село Богатое не выходили из головы. И все же Гайдуку было легче, нежели тем товарищам, перед глазами которых далеко видимая с восточного берега, запорошенная снегом простиралась родная бессарабская земля с раскинувшимися на ней дорогими сердцу селами и деревнями Булаешты, Суслены, Пугачены, Шерпены, Яниканы, Олонешты… Главная препона, конечно, не румынские патрули, не замерзший Днестр, а солдатское слово, данное начдиву. Ведь и Якиру хотелось бы побывать в родном Кишиневе. Сколько до него от Дубоссарской излучины? Каких-нибудь десять верст. Если они, рядовые бессарабцы, дали слово не переступать Днестра, то и он, начдив, очевидно, дал такое же слово кому-нибудь там повыше — в штабе армии, фронта, а может, в самой Москве.