Наперекор земному притяженью

Но, откровенно говоря, и мне очень хотелось приложить свою руку к тому, чтобы немного скрасить Лайке не очень комфортный космический быт. Ведь третьи сутки она сидела в своей кабине без настоящей воды. Хотя медики и говорили, что вода в нужном количестве содержится в той пище, которой Лайка была снабжена, но ведь настоящую воду ничто не заменит.

Сердце мое дрогнуло. Александр Дмитриевич быстро разыскал большой шприц, наполнил его водой, надел вместо иглы тонкую резиновую трубочку, и мы с ним поднялись к Лайкиной кабине. Юра Силаев отвернул пробку. Как только мы наклонились над кабиной и Лайка увидела через иллюминатор доброе лицо своего «шефа», опа не замедлила проявить все признаки собачьей радости. Просунуть в открытое отверстие трубочку, нажать на шток шприца и палить воду в пустую чашечку автоматической кормушки было делом минутным. Лайка быстро вылакала всю воду, вылизав дно чашечки, и, как показалось, благодарно кивнула нам мокрым носом.

По телефону я доложил вниз заместителю Сергея Павловича, что отверстие в кабине открыто достаточное время и представитель медицины считает, что его можно закрыть. О том, что программа была несколько перевыполнена за счет «особой операции», я решил не докладывать. Это осталось нашей с Александром Дмитриевичем тайной.

Минут через пять после доклада по телефону нам было передано указание: «Пробку поставить на место, об исполнении доложить». Юрий Силаев поправил складки комбинезона, вытер руки и посмотрел на меня: мол, что же здесь особенного? И стоило ли такому большому руководству заниматься эдакой мелочью?

— Ладно, ладно, давай работай!

— Есть работать! — засмеялся Силаев и в течение минуты тщательно завернул и закрепил пробку…

Тридцатиминутная готовность. На наблюдательном пункте, что в нескольких километрах от старта, наши испытатели, медики, ученые-физики. Почти у всех в руках бинокли. Ярко-белая свеча-ракета на фоне безоблачного, голубого ноябрьского неба — надолго эта картина врезалась в мою память. Из репродуктора громкой связи доносится спокойный голос:

— Готовность десять минут… готовность пять минут… Наконец — минута. И — подъем!

Прошлый старт, 4 октября, был ночью. Этот — днем. Помню, что ночной показался более эффектным. Но в этот раз гораздо лучше было видно всю ракету, как она вначале плавно поднимается, как бы раздумывая, лететь или не лететь, затем набирает скорость и уходит, уходит от нас навсегда.

Лайка улетела. А мы бросились к телеметрическим станциям. Не терпелось узнать, как она перенесла перегрузки на взлете, вибрацию. Желающих первыми узнать все это на нашей машине было больше, чем посадочных мест. По дороге — нам навстречу — «газик». Из него, высунувшись в дверцу и чуть не вываливаясь, машет Александр Дмитриевич Серяпин, поднимает большой палец: все в порядке! Победа! Лайка жива! И потом, пока поступала информация, мы знали, что и полет по орбите наша первая путешественница выдерживала стойко. Это был второй шаг по ступеням космической лестницы.

Каковы же были итоги запусков первых двух искусственных спутников Земли? Чем они обогатили науку?

За время своего существования — с 4 октября 1957 года по 4 января 1958 года — первый спутник совершил около 1400 оборотов вокруг Земли. Долгое время его короткие позывные принимали и воспроизводили тысячи радиоприемников в мире. Эти сигналы открыли счет дням новой эры человечества — космической.

Второй спутник за свою жизнь на орбите — с 3 ноября 1957 года по 14 апреля 1958 года — сделал около 2370 оборотов.

Сергей Павлович Королев писал в то время в «Правде» под псевдонимом «профессор К. Сергеев»: