Наперсточники

– Как они договорились, за шесть тысяч рублей. Все честно. Я сама пересчитала деньги. Фитиль его не обманул. Правда, после этого у Фитиля никто ни одной ложки не купил, – увидев, что Горилла удовлетворен ответом, она, блюдя свой собственный интерес, повернулась ко мне. – Может, с выручки шляпы дамам купишь?

– Конечно, – я вытащил из кармана пачку денег. – Выбирайте.

Истамбул засуетилась и сама подобрала две шляпки. Одну поменьше – для Насти, а вторую побольше – для Анны Николаевны. Правильно, с прокурором надо дружить.

Горилла подошел к Фитилю.

– Почем ложка?

– Сто рублей.

– А ну дай одну.

Когда ложка оказалась в руках Гориллы, он со всего размаха в воспитательных целях треснул ею по лбу Фитиля. Ложка раскололась. Анна Николаевна хохотала как сумасшедшая. Потом засмеялся и Горилла. Наконец и до Истамбул дошло, что Фитиль оказался в дураках. Но сильнее всех ржал Кузьма. Один Бугай не мог понять, в чем дело. Кузьма хватался за бока:

– Дай ложку, Фитиль, дай, я тоже тебя тресну.

Мы оставили троицу в одиночестве, разберутся как-нибудь между собою. По дороге на пляж мы с Данилой подробно рассказали, как нас дома в наперстки обыграл Фитиль на шесть тысяч рублей и что мы сейчас всего лишь вернули свои деньги. Горилла согласился с нами.

– Справедливо. По закону с ним поступили. Ничего не бойтесь.

Нинэль его расцеловала. Мы только промолчали, что этот трюк придумал Гарик. Но тот и не рвал у нас из рук лавровый венок. Его устраивала скромная роль теневого кардинала. Только Настя осталась недовольна.

– Вам же еще за ложки возвращать тысячу пятьсот рублей.

– А у нас осталось их еще двадцать четыре, – успокоил ее Данила, – как-нибудь продадим. Напишем на них название отеля «Принцесса Черноморья» и распродадим как сувениры. Правильно, Гарик? Фитиль до этого не додумается.

– Фитиль? Не-е, не додумается.

На берегу мы разделились с Сопель-Шереметьевыми. Они ушли подальше на скалы, а мы расположились на гальке. Завтра будет розыгрыш «мерседеса». На пляже только о нем и шли разговоры. Но нам с Данилой было теперь абсолютно все равно, кто его выиграет. Данила на всякий случай напомнил Насте, чтобы она не забывала о вчерашнем поручении, и мы пошли купаться. На этот раз в воду полез и Гарик. Мы с ним устроили соревнование, кто из нас быстрее плавает. Метров пятьдесят мы шли голова в голову, а потом я стал отставать. Шустрее оказался мой дружок. Я перевернулся на спину и посмотрел на берег. Данила сидел с недоеденным пакетом выпечки, который он вчера благоразумно запрятал в камнях и теперь спокойно доедал остатки. Запасливый мужик. Часа через три после того, как мы вволю наплавались, Гарик предложил пойти надписать ложки и затем продать их как сувениры отеля «Принцесса Черноморья».

– Я же тоже должен что-то получить с этой операции, – заявил он.

Тридцать первый номер, когда здесь была казарма, занимал, наверное, старшина, потому что это была отдельная двухкомнатная квартира.

– Вот здесь мы ютимся пока, – очередной раз нам с Данилой напомнил Гарик о ремонте настоящей квартиры. Он принес откуда-то тушь, кисточку и ручку с железным пером. На каждой из оставшихся двадцати четырех ложках мы написали название отеля «Принцесса Черноморья». На этом можно было бы и закончить, но Данила решил увековечить память о пребывании здесь навсегда, и с внутренней стороны ложки стал рисовать величественное здание. Когда человек занят творчеством, лучше его не трогать, он рычит. Высокое искусство его и подвело. Когда мы глянули на часы, время приближалось к девяти. Мы снова опоздали на ужин.

А оставшиеся двадцать четыре ложки практичный Гарик распределил между нами следующим образом: двадцать одну он забрал себе и три оставил нам как сувениры.

– Как ты считаешь? – спросил его Данила.

– Я делю все на четыре, на нас с вами и на Настю. За опт мы получили шесть тысяч. Если оставшиеся двадцать четыре ложки продать по сто рублей, за них мы получим две тысячи четыреста рублей, а всего будет восемь тысяч четыреста. Делим на четыре, получаем две тысячи сто рублей. И еще учтите, я забираю свою долю ложками, а мы их еще не продали.

Хитрый Гарик считал только выручку. Себестоимость ложек, тысячу пятьсот рублей, те, что должен вернуть хозяину ложек Данила, он не учитывал. При его практической жилке я не сомневался, что он продаст двадцать одну ложку по сто рублей за штуку. Большой коммерсант из него выйдет. А Данила ходил и ныл:

– Есть хочу.

Часов в десять, когда из столовой, перемывши посуду, вышли последние работники, Гарик повел нас на черный ход.

– Я тут все знаю, – как всегда, хвастался он.

Дверь изнутри была закрыта на деревянный засов. Сквозь щель обычным ржавым гвоздем он сдвинул ее сантиметров на десять.

– Проходите, гостями моими будете.