Написанное болью

"У наших интеллектуалов, - напишет Бершин, - теперь новое развлечение. Во всех газетах и журналах спорят о том, выпали ли мы из цивилизации, а если выпали, то куда и как надолго. Все сходятся на том, что все-таки выпали, и надо туда вернуться. Скажу тебе честно, дорогой Мартин, ничего в этих спорах не понимаю. Я не понимаю, куда и откуда выпал" (с. 179).

Как же, как же, мы все эти разговоры хорошо помним. Егор Тимурович очень любил об этом говорить. И вообще, люди из нынешней СПС. Например, Хакамада.

Раз мы, в отличие от Запада, не убивали в странах "третьего мира" десятки миллионов человек голодом - стало быть, это признак "нецивилизованности". "Цивилизованные" страны - это такие, которые организуют в странах "третьего мира" индустрию массовой смерти с помощью нищеты, голода, вполне излечимых в других условиях болезней, сверхэксплуатации (как в мексиканских "макиладорах", хозяева которых, компании США, пользуясь экстерриториальностью "макиладоров", навязали рабочим 12-16-часовой рабочий день и запретили профсоюзы). "Цивилизованные" страны - это такие, которые организуют в странах "третьего мира" массовую работорговлю (трафик "живого товара": женщин и детей обоих полов для занятий проституцией в "цивилизованных" странах) и детскую порноиндустрию - да еще запредельно патологичную, с засильем садизма, доходящего до убийства детей. "Цивилизованные" страны - это такие, которые организуют в странах "третьего мира" условия, при которых крестьянам становится абсолютно невыгодно выращивать какие-либо культуры, кроме наркосодержащих. "Цивилизованные" страны - это такие, где "цивилизованное" население превращено в чавкающее стадо потребителей, более половины жителей страдает от избыточного веса (это в то же время, когда в "третьем мире" десятки миллионов умирают от голода!) и где свыше 90% населения вообще не читает книг. Замечательная "цивилизация"!

И тихий, далекий от политики и совсем не революционно настроенный поэт Бершин не выдержит и выкрикнет: "Моя цивилизация, Мартин, - это Пушкин и Мандельштам, Блок и Ахматова. Моя цивилизация - Чехов и Толстой, Левитан и Шагал. Моя цивилизация - это добро и зло нараспашку, слитые воедино, как и быть должно. Это щемящая музыка - от молдавской и еврейской до грузинской и русской. Это февральский снег. Это побагровевшая на свежих утренниках рябина. Это Невский проспект и Арбат, Дерибасовская и тираспольские набережные. Это Волга и Днестр. И я из этой цивилизации никуда не выпадал, Мартин. А современные телефоны, автомобили, отели, биржи, унитазы - это не цивилизация. Современное оружие - с лазерным наведением, сплошь компьютерное - не цивилизация. Видел бы ты, как "цивилизованно" оно стирает с лица земли целые города. Это не цивилизация. Это - безумие" (с. 180).

Молодец Бершин. Хорошо написал. Я сам готов подписаться под каждым словом. Цивилизация, вершиной которой являются Пушкин, Блок, Мандельштам, Чехов и Толстой, действительно, несовместима с "цивилизацией", вершиной которой являются вещи - телефоны, автомобили, отели, биржи и унитазы. Это - антагонистическое противоречие.

И трагедия, описанная Бершином в книге "Дикое поле", была лишь внешним проявлением этого антагонизма. Те, для кого главным в жизни были унитазы и автомобили, силой оружия навязывали свою "цивилизацию" тем, для кого главным были Пушкин и Чехов. Мелкие буржуа осуществляли последнюю стадию своей мелкобуржуазной контрреволюции, контрреволюции, начатой еще Сталиным.

Собственно, и советская бюрократия, и советские интеллектуалы принадлежали к одному классу - классу служащих. И те, и другие исповедывали мелкобуржуазные ценности. В советском обществе они были классом привилегированным, имевшим возможность перераспределять (законно и незаконно) в свою пользу часть прибавочного продукта, присваивавшегося себе суперэтатистским государством. Отсюда и трогательное единство между советскими интеллектуалами и советской "номенклатурой", бюрократией: везде вождями мелкобуржуазной антикоммунистической оппозиции в эпоху "перестройки" оказывались именно высшие представители официальной советской бюрократии. А все дело в том, что их объединяла любовь к унитазам: эти две группы виртуальной мелкой буржуазии одинаково сильно хотели стать буржуазией не виртуальной, а реальной.