Написанные в истории. Письма, изменившие мир

То был последний поцелуй, с которым я должна была уйти, а, между тем, я думала, что должна слушать тебя вечно; когда я проезжала по аллеям и под деревьями, в тени которых мы вместе гуляли, то мне казалось, что я должна уцепиться за каждый ствол, – но исчезли знакомые зеленые пространства, отступили вдаль милые лужайки, давно исчезло и твое жилище, и голубая даль одна, казалось, хранила загадку моей жизни; наконец, исчезла и она, и у меня ничего не осталось, кроме моего горячего желания, и слезы лились у меня из глаз от этой разлуки; ах, в ту пору вспомнила я все, – как ты в ночные часы бродил со мною, как улыбался, когда я гадала тебе по облакам, рассказывала про мою любовь, про мои прекрасные сны, как ты внимал со мною шелесту листьев, колеблемых ночным ветром, тишине далекой, широко раскинувшейся ночи. И ты любил меня, знаю; когда за руку ты вел меня по улицам, я чувствовала по твоему дыханию, по звуку твоего голоса, по тому (как это объяснить), что меня словно обвевало, – я чувствовала, что ты допускаешь меня в твою внутреннюю, сокровенную жизнь, что в эту минуту ты обращен ко мне одной, и ничего не желаешь, как только быть со мною; кто может отнять у меня это? Что мною утрачено? Друг, я владею всем, что когда-либо получила. И куда бы я ни пошла, мое счастье всюду со мною, оно – моя родина…

ШЛАНГЕНБАД, 17 АВГУСТА

…Если твое воображение достаточно легко и гибко, чтобы следовать за мною в уголки развалин, через пропасти и через горы, то я отважусь ввести тебя ко мне; прошу тебя: подымись – выше – еще три ступени – в мою комнату, сядь против меня в синее кресло, у зеленого стола; я хочу взглянуть тебе в лицо, и – летит ли за мною твое воображение, Гете? В таком случае, ты должен прочесть в моих глазах неизменную любовь, должен ласково привлечь меня в твои объятия и сказать: такое верное дитя даровано мне в замену и в награду за многое. Дитя дорого мне, оно – мой клад, мое сокровище, и я не хочу его лишиться. Слышишь? И ты должен поцеловать меня; вот чем дарит моя фантазия твое воображение.

Веду тебя дальше; входи тихо в храмину моего сердца; вот мы в преддверии; глубокая тишина! – Ни Гумбольдта, ни архитектора, ни собаки, которая залаяла бы. Ты моему сердцу не чужой; иди, стучи, – оно в одиночестве и пригласит тебя войти. Ты найдешь его на прохладном, тихом ложе, приветный свет будет ласково светить тебе навстречу, всюду будет покой и порядок. И ты будешь желанным гостем. Что это? О, Боже! Оно охвачено пламенем! Отчего пожар? Кто спасет его? Бедное, бедное, подневольное сердце! Что может здесь поделать разум? Он все знает, но ничем не может помочь; он опускает руки. ‹…›

…Скажи, отчего ты так мягок, так щедр и добр в милом твоем письме? Среди суровой, леденящей зимы – кровь согревают мне солнечные лучи! Чего мне недостает? Ах, пока я не с тобой, нет на мне Божьего благословения. ‹…›

Прости! Как гонимое ветром семя носится по волнам, так и моя фантазия играет и носится по могучему потоку всего твоего существа и не боится в нем погибнуть; о, если бы это случилось! Какая блаженная смерть!

Писано 16 июня в Мюнхене, в дождь, когда между сном и бодрствованием душа вторила ветру и непогоде.

Беттина

Людвиг Ван Бетховен. Тайна письма «Бессмертной возлюбленной»

Есть анонимные письма, неизвестно кем написанные, а есть письма, в которых неизвестен адресат.

Величайший немецкий композитор, пианист и дирижер Людвиг ван Бетховен (1770–1827) не был женат. На следующий день после его смерти, 27 марта 1827 г., в его шкафу был найден портрет графини Терезы Брунсвик и загадочное письмо[76], написанное карандашом на десяти маленьких страницах. Кому было адресовано неотправленное письмо, неизвестно. Стояла только дата – «6–7 июля». Впервые письмо было опубликовано в 1840 г. помощником и биографом Бетховена Антоном Шиндлером[77] и сразу стало будоражить умы общества. Кому же объяснялся в любви великий композитор? Письмо получило название «Бессмертной возлюбленной». Про него написаны книги, снят фильм, в попытке узнать истину проведены настоящие детективные расследования. Почти 200 лет исследователи жизни и творчества Бетховена бьются над тайной адресата, но пока безрезультатно.

Бетховен происходил из не слишком обеспеченной семьи, с детства ему пришлось работать, чтобы помогать двум младшим братьям. Отец мечтал сделать из него второго Моцарта, но вундеркинда не вышло, хотя к 20 годам Бетховен уже был известен как пианист-виртуоз. Естественно, уроки игре на фортепиано стали для него надежным доходом. Начавшаяся глухота, болезни[78], тяжелый характер доводили Бетховена до полного отчаяния и даже мыслей о самоубийстве. И тут в 1796–1799 гг. его ученицами стали две молоденькие венгерские графини фон Брунсвик де Коромпа – Тереза (1775–1861) и Жозефина (1779–1821), а также их брат Франц (1777–1849). Именно Францу Бетховен посвятил «Аппассионату».