Написано кровью моего сердца. Книга 2. Кровь от крови моей

Дотти, хоть и неуверенно, тоже принюхалась. К рыбным ароматам теперь примешивался запах свежеиспеченного хлеба – служанка подала большую буханку и масло на тарелке с узором в виде четырехлистного клевера (в соответствии с названием таверны).

– Ой, как пахнет! – Дотти вся засветилась. – Можно мне тоже? И еще бокал сидра?

Джон с радостью наблюдал, как голодная Дотти откусывает хлеб и вдыхает аромат напитка, превосходящий даже кальмара, которого он в итоге заказал, вынужденный что-то выбрать. Правда, перед ним Джон съел еще десяток свежеочищенных устриц. Дотти взяла запеченного хека, но пока не ела, а лишь ковыряла его.

– Днем, когда ты отдыхала, я ходил на пристань, – сказал Джон, отрывая ломоть хлеба, чтобы обмакнуть его в соус из хрена с устричным рассолом. – Поспрашивал кое-кого: нашлась парочка человек с лодками, и они не прочь быстренько свозить нас в Саванну.

– Насколько быстро? – с опаской уточнила Дотти.

– По воде до города чуть больше ста миль. – Джон пожал плечами, стараясь держаться как можно более непринужденно. – С попутным ветром и хорошей погодой займет дня два.

Дотти бросила скептический взгляд на закрытые ставнями окна таверны, которые дрожали от порывов ветра и дождя.

– Сейчас октябрь, дядя Джон, а в октябре погода обычно непредсказуема.

– Откуда ты знаешь? Мадам, можно еще уксуса к кальмару? – обратился он к жене хозяина, и та кивнула. – Откуда ты знаешь? – повторил Джон свой вопрос.

– Сын нашей домовладелицы – рыбак. И муж тоже. Он умер в прошлом октябре, попал в шторм, – с сочувствием добавила Дотти и засунула в рот последний кусочек хлеба.

– Тебе обычно не свойственна подобная осторожность, – заметил Джон. Ему принесли уксус, которым он теперь поливал хрустящих кальмаров. – Божественно, – сказал он, пережевывая. – Попробуй. – Он наколол одного на вилку и подал племяннице.

– Верно. Ну и… – Дотти смотрела на кальмара без особого интереса. – Сколько займет путешествие по суше?

– Дня четыре. Опять же, при хорошей погоде.

Она вздохнула, поднесла вилку с кальмаром ко рту и, немного помедлив, откусила его с видом римского гладиатора, готового сразиться с крокодилом. После чего сразу побелела.

– Дотти! – Джон вскочил, опрокинув табурет, и поймал едва не свалившуюся на пол девушку.

– Фу, – наконец вымолвила она и с позывом к рвоте бросилась на улицу. Джон подоспел вовремя, чтобы подержать ее голову, пока Дотти избавлялась от хлеба, сидра и непрожеванного кальмара.

– Прости, – сказала она через некоторое время, когда Джон вынес ей кружку и влажную тряпочку. Дотти прижималась к наиболее защищенной от дождя стене таверны. Цвет лица девушки, закутавшейся в его накидку, напоминал пропавший пудинг на сале. – Это так некрасиво с моей стороны.

– Не переживай, – доброжелательно ответил Джон. – То же самое случалось со всеми твоими братьями, только, думаю, по другой причине. И давно ты узнала, что беременна?

– Удостоверилась в этом пять минут назад. – Шумно сглотнув, Дотти вздрогнула. – Господи, в жизни больше не притронусь к кальмару.

– Ты их раньше не пробовала?

– Нет. Даже видеть их больше не хочу. Черт, во рту теперь привкус рвоты.

Джон подал ей кружку пива.

– Прополощи рот, – со знанием дела сказал он. – Остальное выпей, чтобы желудок успокоился.

Дотти недоверчиво посмотрела на него, но послушалась. После выпитого ее лицо все еще было бледным, однако выглядела она лучше.

– Вот и хорошо. Вряд ли ты захочешь возвращаться туда. Сейчас я расплачусь и пойдем домой.

Джон попросил хозяйку завернуть с собой остатки их ужина (он был так голоден, что не откажется и от остывшего жареного кальмара) и по дороге крепко прижимал сверток к себе, чтобы не выронить на ветру.

– Ты действительно не знала? – поинтересовался он. – Странное дело. Некоторые женщины утверждают, что чувствуют в себе новую жизнь с самых первых мгновений, другие же остаются в неведении чуть ли не до самых родов, как бы невероятно это ни звучало.

Дотти засмеялась; на холодном ветру ее щеки покраснели. Джон был рад видеть, что ей стало лучше.

– И что, многие женщины обсуждают с тобой такие интимные подробности, дядя Джон? Это как-то необычно.

– Видимо, я привлекаю необычных женщин, – с иронией заметил он. – А еще у меня такое лицо, что люди просто сами все выкладывают. В другую эпоху я мог бы стать… исповедником или как это называется? Но вернемся к нашей теме. – Джон взял племянницу под локоть, чтобы та обошла большую кучу лошадиного навоза. – Теперь, когда ты точно знаешь… что же нам предпринять?

– Сомневаюсь, что нужно что-то предпринимать в ближайшие восемь месяцев, – ответила Дотти.

– Ты знаешь, о чем я. Вряд ли ты намерена жить в Чарлстоне до самых родов. Может, хочешь вернуться в Филадельфию или Нью-Джерси или куда там еще жизнь забросит Дензила? Есть и другой вариант: поедем в Саванну и поживем какое-то время там. Хотя…

Ему в голову пришла еще одна мысль, и Джон серьезно посмотрел на Дотти.

– Тебе не хочется домой? В смысле, в Англию. К твоей матери.