Напиши мне о галчонке. Записи на железнодорожных билетах

Бывшая колониальная агентура, всегда работающая на Кремль, не сразу пришла в себя после планетарного развала Советского Союза. Очень медленно восстанавливалась агентурная сеть, по мере разворовывания адептами колониального владычества Москвы, всего того, что еще оставалось от «социалистической экономики»; как плата тем, кто готовил Украину для нового порабощения.

Проекты поэтапного объединение в новый «союз», сработают в их головах уже в начале следующего столетия, когда вся эта братия, приходит в себя от дикого шока, вызванного начальным периодом. До этого, они призваны были поддерживать жизнь в определенных структурах.

В это время, я мог спокойно заниматься своими хозяйственными и литературными делами.

Агентуру возглавлял Бардак. Можно представить себе в виде такого себе породистого альфа-самца, морда-лица которого светилась свежими наростами жира; имеющего двойной подбородок и набухший живот, словно у классического кулака-держиморды. Узнаваемый тип украинского хохла, который верой и правдой служит поработителям за малую долю: пользоваться неограниченной властью. Этот некоронованный король, лишенный всякой совести, руководил избранными холуями. К подобным психопатическим типам больше подходит мерзко звучащее слово «пахан», которое произвела на белый свет сталинская система для использования его в закрытых пенитенциарных заведениях. Как по тюрьмам, – так и в колхозах, – существовала подобная, рабская, система организации труда.

Посему, я буду принципиально употреблять для символических обособлений подобных Бардаку социальных типов – этот сугубо тюремный термин, обозначающий роль главенствующего тела в определенной среде.

Судьба, естественно, определила автора под его неусыпное наблюдение. Этими делами занимались его людишки, имеющиеся в каждой сельской щели. Это были – его глаза и уши, которые никогда не прятались. Мерзко осознавать, что за тобой ведется постоянное наблюдение. Эта мышиная возня создавала видимость ему основной работы; затем поддерживалось доносительство.

Я выучил всех сельских стукачей, услугами которых, активно пользовался местный пахан. Их очень много; практически каждый фуфаечник, мог выдать конспирологическую версию на основании даже случайно мною обронённого слова. Это служило основанием для строительства каких-то оперативных планов и действий. Пахан обладал всеми данными на случай развития ситуации в том или ином русле. Естественно, он знал, кто, как и чем дышит на его территории, и мог дать любому исчерпывающую характеристику. Все, последовавшие за моим прибытием, события в этом селе, разворачивались на фоне тотальной разрухи привычной среды обитания колхозных трутней.

Вследствие неизбежного коллапса колхозной системы, навевался жуткий страх неверия, в устойчивость всей украинской государственности. Испугавшись ельцинской России, в свое время, колхозникам дали, в едином порыве, проголосовать за исторический акт, подтверждающий независимость страны. Но, увидев какие могут быть исторические последствия, после того, как все устаканилось, – и, в первую очередь, в России, – вот тут-то им и довели до сведения: как они опростоволосились, пойдя на поводу у мнимых националистов. Пытаясь как-то наладить обратный отсчет исторического времени, они взяли курс на реинкарнацию московской империи в Украине.