Напиши мне про любовь

Жаклин оглянулась. На вид девушке было не больше восемнадцати. Мягкие каштановые волосы обрамляли круглое открытое лицо; вздернутый носик щедро усеян веснушками, а из-за очков в роговой оправе неуверенно смотрели голубые глаза. Платье под цвет глаз, с длинными рукавами и скромным вырезом «лодочкой». Жаклин, увлекавшаяся коллекционированием каталогов «заказы почтой», где-то уже видела рекламу этой модели. Сопроводительный текст уверял потенциальную покупательницу, что в этом наряде она будет выглядеть «настоящей леди, вплоть до кончиков пальцев». В данном случае реклама не соврала.

— Я не вижу никаких запретительных табличек, — ответила Жаклин.

— Но и пепельниц нигде нет.

Как и официантов. Жаклин достала из-под стола сумку; порывшись, извлекла тусклую металлическую коробочку и откинула крышку:

— Вот.

— Но...

— Она специально для этого предназначена. — Жаклин вздохнула: — До сих пор таскаю ее с собой, хотя бросила курить.

— О... А я как раз собиралась вам предложить...

— Спасибо. — Жаклин взяла сигарету. — Честно говоря, я бросаю курить раз в месяц.

Новая подруга изучала именную бирку Жаклин.

— Боюсь, я не читала ваших книг. А-а, вы, наверное, пишете под псевдонимом!

— Нет. — Жаклин с наслаждением затянулась. — Я вообще не пишу.

— Но ваша бирка...

— Я соврала.

— О!..

— Но вы-то ведь не соврали, верно? — У девушки тоже была красная писательская бирка. Ее звали Сьюзен Моберли. — А я тоже не читала ваших книг. Если, конечно, вы не Валери Вандербилт.

— Если бы! Она-то уже сделала себе громкое имя. А я только-только начинаю. Моя первая книга выйдет осенью.

— Непременно прочту. Как называется?

— Я хотела назвать ее «Священный заговор». Действие происходит в Англии, в правление Ричарда Второго, и я взяла название из...

— Мне известна эта речь.

— Да?.. Но мой редактор счел это название неподходящим. И предлагает другое — «Темная ночь любви».

— Понятно.

От уклончивой интонации Жаклин веснушчатые щеки Сьюзен вспыхнули.

— Это совсем не такая книга, — словно защищаясь, пролепетала она.

— Сколько сцен изнасилования?

— Две. Но на самом деле они не такие уж...

— Как насчет содомии? — не унималась Жаклин. — Инцест? Садомазохистские оргии, порка, цепи, расчленение?

Лицо Сью сделалось ярко-алым — в тон воздушному шару, который очень кстати приземлился на столик. Жаклин стало стыдно за свою резкость.

— Вам, наверное, нелегко приходится, — предположила она.

— С чего вы взяли...

— Чем вы зарабатываете на жизнь, Сьюзен Моберли?

— Преподаю в школе. В шестом классе.

— Это заметно. А откуда вы родом? Айова, Канзас?

— Я живу в маленьком городке в Небраске, Вы о нем и не слышали.

— Ну, это как сказать.

— Вы, жители Восточного побережья, считаете моих земляков провинциалами, деревенщиной. А мы, между прочим, тоже знакомы с...

— С содомией, инцестом и садомазохизмом? Не сомневаюсь. Но лично в вас я замечаю хороший вкус и ум. Неужели изображение женщины как добровольной жертвы, мечтающей, чтоб ее унизили и обесчестили, вас не раздражает?

Прежде чем Сью успела ответить, дама в норке, которая все это время увлеченно подслушивала, горячо воскликнула:

— Вот тут я с вами полностью согласна! Никогда не позволяю, чтоб моих героинь эксплуатировали. Они у меня независимые, сексуально свободные женщины, которые сами вершат свои судьбы.

Развернулась оживленная дискуссия. Писательницы, сидевшие за столиком, дружно согласились с хозяйкой норки: их героини тоже сплошь независимые и сексуально раскрепощенные. А вот менее маститые авторы зачастую попадаются в эту ловушку.

Жаклин была не настолько знакома с жанром, чтобы уличить дам во лжи, но уловила фальшивые нотки в слишком уж яростных протестах. Разговор ей быстро наскучил, она перестала слушать и теперь развлекалась, ударяя по воздушным шарам, которые медленно опускались, по мере того как из них вытекал гелий.

— Я умираю с голоду, — пробормотала Сью. — Как вы думаете, когда мы будем есть?

— А бог его знает. — Жаклин порылась в сумке. — Хотите половинку шоколадного батончика? — Она сунула в рот другую половинку и добавила: — Наверное, почетная гостья задерживается. Когда я сюда шла, на улице была солидная пробка, главными виновниками которой стали два розовых автомобиля с откидным верхом.

Дама в норке злобно фыркнула:

— Очень похоже на Хэтти! Небось забыла получить разрешение на прекращение движения транспорта ради своей дурацкой процессии.

— Ну нет, забыть Хэтти не могла, — вступила в беседу еще одна дама, сидевшая напротив Жаклин. — Скорей всего, она попросила разрешения, а ей, естественно, отказали. Вот она и поперла без всякого разрешения.

— Хэтти? А кто это? — поинтересовалась Жаклин.

— Не знаете Хэтти?! Ну, дорогая, вы явно с луны свалились. Это ведь она организовала эту конференцию. Хэтти — президент Всемирной ассоциации авторов любовно-исторического романа.

— Боже правый, — почтительно протянула Жаклин. — А я и не знала. Стало быть, Хэтти зарабатывает на жизнь тем, что организует конференции?

Дама напротив заквохтала, как ведьма из «Макбета»: