Напиши мне про любовь

Жаклин заглянула в бар. Бетси была там. Седые локоны раскрутились и обвисли, а пернатая диадема сползла на ухо. Поговорив с Бетси, Жаклин заняла пост у двери и стала ждать, когда умолкнет музыка. Сердце ее стучало чуть быстрее обычного, а сумку она машинально взяла в руки и прижала к груди — в точности как Дюбретта в тот вечер, когда умерла.

3

Когда О'Брайен присоединился к их группе, Хэтти одарила его злобным взглядом, но не рискнула возражать против присутствия полицейского, пока они не поднялись в ее люкс и Жаклин не принялась излагать свой план, как избавиться от Виктора фон Дамма. Старушка остановила ее гневным окриком:

— Вы что, рехнулись? Не здесь — и не при нем же!

— Она вас разыгрывает, — с улыбкой отозвался О'Брайен. — Верно, миссис... Жаклин?

— Разумеется.

— Не самая удачная шутка, — буркнула Хэтти, лихорадочно обдумывая подброшенную идею. — Только представьте... Вдруг с Виктором и правда что-нибудь случится, Бывают же странные совпадения... И лейтенант невольно задумается...

— Может, и задумаюсь, только сделать ничего не сумею, — невозмутимо ответил О'Брайен. — Тем более если это произойдет за пределами моей юрисдикции.

— Хм, — изрекла Хэтти.

Она была настолько поглощена своими мыслями, что не пошевелилась, когда в дверь позвонили.

— Я открою, — вызвался Макс.

Старушенция оттащила Жаклин в сторону и пробормотала:

— Надеюсь, вы нас не покинете, дорогая. Не пропадайте.

— Куда ж я пропаду, дорогая. Не хотелось бы, чтобы ваши странные совпадения случились без меня.

Добавить было нечего — они прекрасно друг друга поняли.

Вновь прибывшими оказались Сьюзен и Джо.

— Я подумал, почему бы не заскочить... — нерешительно начал Джо, косясь на Жаклин.

— Можешь выскакивать обратно, — отрезала Хэтти. — Я не намерена развлекать всю толпу.

Джо, точно загипнотизированный, послушно повернулся.

— Нет, — вмешалась Жаклин. — Заходите и садитесь, Все садитесь. Быстро мы вряд ли управимся.

— Что происходит? — возмутилась Хэтти.

— Подождем остальных, — коротко ответила Жаклин.

В дверь снова позвонили. О'Брайен жестом велел Максу оставаться на месте, а сам пошел открывать. Вернулся он в сопровождении Бетси, из-за левого уха которой во все стороны топорщились перья, и озадаченного древнего римлянина.

— Нам нужен Юлий Цезарь? — поинтересовался лейтенант.

— Мне нет. А вам? — отозвалась Жаклин.

Цезарь едва ли не бегом ретировался, стоило Бетси неохотно отпустить его тогу.

— Так нечестно, — проворчала она. — Все остальные привели с собой пару. Не понимаю, почему такая дискриминация...

— Ты пьяна, — укорила ее Жаклин.

— Не выдумывай! И почему я не вправе...

— Присядь, Бетси.

Наконец явились Джин с Джеймсом. Последний с порога начал:

— Я не нашел... а-а, они уже здесь. Приветствую вас, миссис Фостер. Надеюсь, вы простите нам вторжение...

— Сядь и умолкни, Джеймс! — велела Жаклин. — Мы не на чай сюда пришли.

Джеймс усадил свою даму в кресло, но она тут же вскочила, настороженно стреляя глазами по комнате:

— В чем дело? Джеймс, ты сказал, что Хэтти попросила нас прийти. Все, я ухожу.

— Ты остаешься, — холодно возразила Жаклин.

Джин поморгала и послушно села.

Жаклин подошла к столику возле французских окон и водрузила на него сумку.

— Кончен бал, — объявила она. — Один из вас не вернется на танцы. Я знаю, кто вы, и знаю, почему вы убили Дюбретту и Лори. Если вы любезно сознаетесь сейчас, то сэкономите нам всем уйму времени и избавите от массы неприятностей.

Повисшую тишину разорвал смешок Макса:

— Как там называется эта популярная телеигра? Ну, где говорят: «А теперь пусть встанет настоящий убийца»?

Похоже, никто не развеселился. О'Брайен, единственный из присутствующих (помимо Жаклин), кто все еще стоял, задумчиво изучая потолок. Остальные неотрывно смотрели на Жаклин.

— Что ж, ладно, — махнула она рукой. — В общем-то я и не рассчитывала, что вы сознаетесь, но не могла удержаться от столь театрального жеста. Тогда начнем сначала...

Еще в самый первый день меня поразило, какой злобной аурой окружено сообщество авторов любовного романа. Зависть, жадность, месть — чрезмерное обилие мотивов стало одним из главных камней преткновения в этом деле. У половины из тех, с кем я познакомилась, были весьма убедительные причины желать изничтожить вторую половину.

Но погибла Дюбретта. Если ее намеки имели под собой почву, то заткнуть ей рот были бы не прочь многие из гостей нынешнего вечера. Однако потенциальных жертв было еще по меньшей мере две, и истерическое заявление мисс Валентайн, что будто бы умереть должна была она, — заявление это вовсе не столь бредовое, как могло показаться.