Напиши обо мне роман

— Я не хотел от нее уезжать. Я бы ночевал у нее в палате, если бы мне разрешили. Я даже… — он глубоко вдохнул, выдохнул, зачем-то придвинул меня поближе хозяйским жестом. — Я не хотел, чтобы она умирала и сделал, в общем, одну глупость… хотел обменять свою жизнь на ее. Почти удалось откосить от лагеря, — Роман глухо хохотнул. — Правда, не так, как собирался. Мне запретили ее навещать, но Ленка сама попросила, чтобы я пришел. И надела мне этот браслет. Пообещала, что не умрет, пока я его ношу.

Я еле выдохнула. Легкие жгло огнем — забыла, что нужно дышать.

Ох…

Даже страшно спрашивать, что было с сестрой. И что с ней стало потом.

— Мне было тринадцать, понимаешь. Я думал, что я уже взрослый, но был еще совсем маленьким, совсем. Она-то просто хотела, чтобы я спокойно съездил в тот лагерь и вернулся, вот и все колдовство. А я… не смог его снять. Даже потом, когда в школе начали дразнить за девчачьи цацки.

— Она… жива? — с трудом решилась спросить я.

— Да, конечно! — он рассмеялся уже куда естественней. — Вышла замуж, живет в Штатах, терпеть не может наш Мордор, приходится самому мотаться в гости пару раз в год.

— И ты… — я начала фразу, но он прервал ее, бодро вдруг взявшись рассказывать:

— Вот красную ниточку видишь? Монах в Таиланде завязал, а я загадал, чтобы новый бизнес взлетел. И, представляешь, именно он и взлетел, и теперь хер развяжешь ведь, мало ли. А вот эту каменную фиговину с башкой медведя мне подарили скандинавские партнеры, но я ни хрена не помню, что загадал! Не мог же ничего, правда? Но мы так ужрались, когда контракт подписывали, что я проснулся через три дня в чужой гостинице с двухметровой блондинкой в постели. В башке — пустота, на счету — бабло, на руке — браслет.

— И… так и носишь? — подняла я брови.

— Слушай, ну там такая блондинка была, мало ли ЧТО я захотел? Вдруг сниму — и кранты моей великолепной репутации!

— А это… — я коснулась серебряного полукружья, но Роман уже раскатывал рукава рубашки обратно.

— Не-не-не, экскурсия окончена, дорогая писательница. Остальные баечки сочиняй сама. В конце концов, тебе за это платят. Мне вот ни разу за сказки не платили. Ну, разве только сексом…

Немного дерганые его движения постепенно становились снова аккуратными и отточенными. Но у меня было ощущение, что он слегка жалеет о внезапном приступе откровенности. Слишком активную деятельность он после этого развел, заваливая костер последними ветками, пытаясь привлечь любопытную белку кусочком подгоревшей сосиски и срочно решив продемонстрировать мне фотки блондинки.

От последнего я твердо отказалась.

Потом он глянул на время и покачал головой:

— Хорошо посидели. Все, давай собираться. Время девочкам мыть посуду, а мальчикам тушить костер по-пионерски.

— Может, просто землей закидаем? — предложила я свежий вариант.

Роман с некоторым сожалением убрал руки с ремня и кивнул:

— Ну, или так…

Костер, меж тем, испугавшись «пионерских» перспектив, практически потух совершенно добровольно, его действительно осталось только закидать землей, да оставить еду на пенечке для лесных жителей. Может, и привередливые белки выберут что по вкусу, может, и лисы придут поужинать.

Обратно мы выбирались уже в сумерках, продираясь сквозь кусты напрямик к гравийной дорожке, которая должна была вывести нас к выходу.

Тут-то мы и попались.

— Добрый вечер, молодые люди! — прогремело неожиданно из-за плеча. — Что делаем, куда идем?

/3

 

Двое полицейских появились буквально из ниоткуда. Недобрым, колючим взглядом они сначала изучили меня, а потом, куда более пристально, Романа. В грязной рубашке и мятых брюках он уже мало походил на владельца автомобиля стоимостью с пару квартир в нашем районе.

— Гуляем, — вполне дружелюбно отозвалась я.

Полиция тут встречалась нередко, иногда даже конная. Что поделать — парк слишком близко к домам, поэтому здесь удобно прятать «закладки» с наркотиками. А полиции, соответственно, так же удобно закладчиков ловить.

— Гуляют по специально проложенным для граждан тропинкам, а не по дикому лесу! — назидательно сказал один из полицейских, наверное, тот, что постарше званием. Мне их погоны ни о чем не говорили.

— Это запрещено? — удивилась я.

— Нет, отчего же, — хмыкнул он. — Документики ваши, будь добры. Сумочку показываем, карманы…

Я потянулась снять свой маленький кожаный рюкзак, но тут на плечо мне легла рука Романа, удерживая лямку. И я как-то очень технично оказалась отодвинута ему за спину.

— Представьтесь, пожалуйста, — очень вежливо попросил он полицейских.

— Сержант Брбрбрбрблов! — с профессионально отрепетированной кашей во рту сообщил полицейский.

— Значок покажите, — попросил Роман.

Значок у полицейского имелся, но так ловко подвернутый под карман, что номер на нем видно не было. С явной неохотой тот хлопнул по груди, продемонстрировав его целиком на несколько мгновений, но тут же перешел в наступление:

— Документы ваши попрошу! И карманы показываем!

Второй полицейский сделал шаг назад и положил руку на кобуру. Роман как будто не заметил жеста.

Скрестил руки на груди и заявил: