Напиши обо мне роман

Душ меня немножко взбодрил, зубы я тоже почистила, даже голову вымыла, хотя это был совсем подвиг, но на сегодня у меня были еще планы.

— Свари мне кофе, — услышала я, едва перешагнула порог кухни.

Нет, другие планы! Не эти!

— Ром, ты охренел? — вылупилась я на него, сидящего на диванчике с моей кружкой и преспокойно допивающего коньяк. Дурнота кинулась мне в голову, как самоубийца с моста. Иээээх, неловко будет сблевать прямо тут.

— Нет, мне нужен кофе, — пожал он плечами. — Я без него не могу.

— А сам?! — у меня брови заползли на лоб и так там и остались.

— У тебя нет кофеварки.

— Это потому, что я пью чай.

— У тебя в шкафчике был молотый, — он кивнул на стол, где теперь стоял пакетик. И джезва. — Свари, пожалуйста. Серьезно, я не выживу без него.

И глазами своими похлопал. Зелеными. Опухшими, правда, но даже позлорадствовать не вышло, потому что я себя в зеркало видела — не лучше.

В общем, сама не знаю, как так вышло, что в восемь утра после хорошей пьянки на половину ночи я стою и варю кофе совершенно постороннему миллионеру, с которым мы даже еще не спали!

Позор, Алиса! А еще феминистка! Никому не рассказывай, а то партбилет отберут!

/2

К счастью, среди моих врожденных талантов зачем-то затесалось и умение сварить вполне неплохой кофе, не приходя в сознание. Зачем мне это свойство заложили в базовую комплектацию — непонятно, я им пользовалась раза три за всю жизнь.

Варила кофе в кружке с кипятильником в школьном лагере — и получилось так божественно, что потом только в Италии нашла что-то сравнимое.

Изображала из себя идеальную жену как-то раз — затрахалась с английским завтраком, включая тот самый свежевыжатый сок и свежесваренный кофе. Но муж, кстати, умение не слишком оценил, бухнул в чашку сахар и сливки и закусил бутербродом с заветрившимся сыром из недр холодильника.

В третий раз сварила себе сама — собиралась начать новую жизнь, удачно прошла собеседование, провела утро, как свободная и независимая женщина — с чашкой кофе в узкой юбке и белой блузке, на которую не пролила ни капли. Но в метро поймала дикую паническую атаку и гипертонический криз одновременно. То ли от хорошего кофе, то ли от перспектив ездить в офис всю оставшуюся жизнь.

И вот четвертая попытка. К счастью, джезва была достаточно большая, чтобы хватило на две порции, так что, поставив перед Романом выцыганенный им кофе, я с облегчением упала рядом на диван со своей порцией.

Нет, все, я отсюда больше не сдвинусь. У меня ручки дрожат, у меня ножки дрожат, у меня в голове пусто и звенит. Могло бы быть хуже, конечно, все-таки благородство коньяка сыграло роль.

— Мммм… — Рома откинулся на диване, прикрыв глаза, и сделал первый глоток. — А ты хороша не только в постели. Хотя и там сопела отменно!

— Подожди часа четыре, я обязательно придумаю остроумный ответ, — попросила я. — А лучше до завтра.

— Что, плохо? — сочувственно спросил он и погладил меня по волосам, не выпуская чашку из рук.

— Угу-у-у… — промычала я, как кошка подставляя голову под ласку.

От прикосновений прохладных пальцев становилось чуточку легче.

— Иди сюда, — он сгреб мои ноги, заставляя перекинуть через себя, обнял, подтягивая ближе и легонько подул на волосы на виске.

Мутная тяжесть, которая каталась внутри головы, никак не решаясь ни раствориться, ни превратиться в полноценную боль, вдруг рассыпалась на сотню ярких звезд, каждая из которых кольнула острым лучом напоследок. Но полегчало прямо отчетливо.

— Ты волшебник… — пробормотала я, блаженно прикрывая глаза и устраиваясь у него на плече.

Роман ничего не ответил, только вынул ненужную больше чашку с кофе из моих рук, отставил ее на стол и обнял поудобнее.

Его пальцы легонько поглаживали мое запястье — внутреннюю сторону, где самая нежная кожа. От этого мурашки разбегались по всему телу и что-то сладко пищало в груди.

Я постаралась не выдать себя — только улыбку никак не получалось убрать с лица. Но зато почувствовала и его улыбку, ответную, спрятанную в поцелуе, которым он коснулся того же самого места на запястье. Провел губами, нащупывая бьющийся под кожей пульс и прижал его кончиком языка.

И снова губы — чувствительно присосавшиеся к запястью. И снова язык — рисующий по нему узоры.

— Ром… — начала я, но прервалась, чтобы сглотнуть бьющийся в такт сердцу пронзительный комок в горле.

А он воспользовался этим, чтобы поймать губами мои приоткрытые губы — разом забирая дыхание, слова и мысли.

Прошелся кончиком языка по нижней губе, прикусил ее, выманил на свою территорию мой язык и с судорожным вздохом полностью завладел моим ртом, целуя глубоко, жадно, голодно. Как будто я была единственным источником поцелуев на сотню километров вокруг, а он, вот так получилось, не мог без них жить, как без воздуха и воды.

 И на этот раз зазвонивший у Ромы в кармане мобильник был СОВСЕМ не в тему.

Он оторвался от меня, на секунду прижался лбом ко лбу, переводя дыхание, и только потом выудил телефон из кармана и поднес к уху:

— Да! Что еще? — выслушал то, что ему говорили, время от времени морщась. — Не ори. Я приеду. Да, сейчас. Сейчас приеду.