Наполеон Бонапарт: между историей и легендой

14 декабря Доротея записала: «Мне сообщают, что на знаменитой церемонии “останков” королева и принцессы будут в траурных накидках, как на похоронах Людовика XVIII. Похоже, все сошли с ума! Газеты только и пишут, что о похоронном, или, скорее, триумфальном марше и о религиозных почестях, которые повсюду воздаются останкам императора. За истекшие сорок лет Наполеон уже второй раз окажет французам ту же услугу: он их примирит с религией. Очень любопытно видеть коленопреклоненное население, окруженное клерикалами, благословляющими этот “прах"; очень любопытно повсюду наблюдать за этими церковными благословениями народного героя... Мне кажется очевидным: эти знаки почитания прославляют не законодателя, а узурпатора и завоевателя»¹¹⁸.

Княгиня Ливен в это время писала своей подруге Доротее Дино из Парижа: «... больше не говорят об обсуждении Адреса; все это забыто ради погребения Наполеона. Похороны будут превосходными; я надеюсь, что они не будут ничем иным»¹¹⁹.

Дело в том, что ультрапатриотическая антианглийская риторика, к которой летом-осенью 1840 г. охотно прибегали журналисты, верные Тьеру, оживила в народе память о поражениях двадцатипятилетней давности; парижские простолюдины вспомнили о Ватерлоо и стали вымещать обиду на англичанах, находившихся в Париже, от слуг до дипломатов. Перед церемонией 15 декабря ходили слухи, что толпа намерена разгромить здание английского посольства; известен случай, когда на улице Предместья Сен-Оноре толпа встретила экипаж английского посла во Франции криками: «Долой англичан!»¹²⁰ Об этих настроениях писала Доротея Дино: «Герцогиня Монморанси сообщила мне следующее: “Ходят слухи, что есть намерение отправиться в английское посольство и уничтожить особняк; поговаривают также, что в отеле находятся войска и что леди Гренвил съехала. Полагают, что на церемонии будет порядка 800 тыс. человек”»¹²¹.

Перезахоронение останков Наполеона вызвало живое любопытство и за пределами Франции. Княгиня Ливен сообщала Доротее Дино: «Вся женская Россия здесь: пять придворных дам в Париже. В Санкт-Петербурге осталось только четыре!»¹²² Что касается реакции дипломатического корпуса, то, по словам всезнающей княгини, «послы заявили, что они не будут присутствовать на церемонии. Для большинства из них, я знаю, это их собственное решение; лорд Гренвил (посол Великобритании. - H. Т) делал запрос. После некоторых колебаний ему сказали, чтобы поступал так же, как остальные»¹²²¹²³.

«Праздник почившего изгнанника, с торжеством возвращающегося на родину», как образно назвал церемонию Виктор Гюго, состоялся в Париже 15 декабря 1840 г. и, несмотря на опасения, прошел без эксцессов.

На площади перед Домом Инвалидов были устроены подмостки, на которых разместилось сто тысяч человек; по обе стороны аллеи были установлены два ряда колоссальных статуй, изображавших героические фигуры, напротив Дома Инвалидов возвышалась гипсовая статуя императора.

Люди стояли вдоль всего пути следования погребальной колесницы; из порта Курбевуа кортеж добрался до Триумфальной арки на площади Звезды, оттуда процессия проследовала по Елисейским Полям до площади Согласия, пересекла Сену по мосту Согласия и направилась к Собору Инвалидов. На всем пути следования колесницы ее приветствовала огромная толпа, стучащая ногами от ледяного холода, чтобы согреться. За гробом шли маршал Никола-Шарль Удино (наполеоновский маршал, в 1810 г. получивший от императора титул герцога Реджио), неся кисти от погребального покрова, маршал Молитор, генерал Бертран и адмирал Руссен.

Появление колесницы воспринималось как Богоявление: французы, побежденные Веллингтоном и Пальмерстоном, как бы не замечали реальности, живя в мире иллюзий и мечтаний. После официального приема, когда повозка прибыла в часовню Собора Инвалидов, принц Жуанвильский сказал королю: «Сир, я Вам представляю тело императора Наполеона». «Я принимаю его от имени Франции», - ответил король твердым голосом¹²⁴.

Об этом событии осталось множество свидетельств современников. Вот как они описывали эту церемонию. Дельфина де Жирарден в очерке от 20 декабря писала: «На церемонии присутствовало шестьсот тысяч человек, и из этих шестисот тысяч всего две сотни оказались смутьянами, которые пытались нарушить торжественную тишину своими криками» (Люди кричали: «Долой аристократов! Долой предателей! Долой Гизо!», имелось в виду нежелание Луи Филиппа и его министра втягивать Францию в европейскую войну и тем самым взять реванш за поражение Наполеона)¹²⁵.

Сын короля принц Жуанвильский в своих воспоминаниях также отмечал, что, когда процессия двигалась по Елисейским ¹²⁵ Полям, раздались крики: «Долой изменников!» Поскольку он долго отсутствовал во Франции, то сначала не понял, о чем идет речь. «Но мне объяснили, что эта манифестация была адресована моему отцу и его министрам, отказавшимся вовлечь Францию во всеобщую войну из-за событий на Востоке»¹²⁶.