Наполеон I Бонапарт

А случилось так, что Кутузов, совсем недавно согласившийся принять парламентера с посланием от Наполеона, очень мудро счел, что дела французов сильно плохи. Он приказал готовить наступление и 18 октября неожиданно вышел из Тарутина и обрушился на авангард, находившийся под командованием Мюрата. Мюрат был застигнут врасплох! Однако у него были опытные солдаты. Очень быстро придя в себя, они открыли по русским убийственный огонь. Итог этого сражения был таков: «Мюрат потерял 2,5 тысячи (по другим данным – около 3 тысяч), русские – около тысячи или 1200 человек. Конечно, победителями были русские: Мюрата все-таки вынудили отступить, и русские забрали 36 пушек, 50 зарядных ящиков и знамя», – пишет Е. В. Тарле. И далее он продолжает: «В моральном отношении оно (т. е. Тарутинское сражение. – Г. Б.) подняло дух русской армии: оно было первым чисто наступательным сражением за всю войну, притом успешным для русской стороны. В политическом отношении оно явилось последним, решающим толчком, заставившим Наполеона наконец выйти из Москвы».

Да, это несомненно: Тарутинское сражение и впрямь оказалось последней каплей. Наполеон, будучи отменным стратегом, конечно же, понял, что со стороны Кутузова это выступление явилось откровенной демонстрацией силы. Он словно хотел указать Наполеону на то, что готов померяться с ним силами в любой момент. Такая перспектива совершенно не устраивала Наполеона. Видя, что Кутузов еще не перерезал ему южного направления, Наполеон решил выступить немедленно!

Однако самое время уточнить, каковой была численность армии Наполеона перед бегством из Москвы, а заодно и проанализировать соотношение сил.

Согласно Е. В. Тарле:

«Когда Наполеон тронулся из Москвы, у него было немного менее 110 тысяч человек. У Кутузова в Тарутине и возле Тарутина было в тот момент 97 112 человек. Артиллерия Наполеона значительно уменьшилась сравнительно с тем, что у него было еще под Бородином; много орудий пришлось побросать по дороге из-за невозможности тащить их: ведь даже у кавалерии лошадей не хватало, и целые кавалерийские части давно уже спешились. У Кутузова же в это время было 622 орудия. Наполеон не знал в точности сил своего противника, когда выступал из Москвы, но он был полон уверенности, что в случае столкновения в открытом поле перевес еще будет на его стороне».

У Калужской заставы при выходе из Москвы 19 октября 1812 года

«Французская армия вышла из Москвы, – пишет Василий Верещагин, – и значит, 303 орудия, втащенные на кремлевские стены, оказались лишнею роскошью; но этот Кремль должен был быть наказан хотя бы за то, что его нельзя было захватить с собою, как захватили гигантский крест с Ивана Великого и некоторые другие „трофеи“; все стены, соборы и дворец приказано было взорвать… Жаль, так как если трехсаженный крест стоило везти до Парижского дома Инвалидов, купол которого он назначен был украшать, то не менее логично было бы перевезти хоть часть кремлевской стены, с башнями, для обвода, например, Тюльерийского сада – оба трофея послужили бы памятником силы и превосходства европейской цивилизации над азиатским варварством.