Наполеон и его женщины

Во время поездки Жозефина, которая начала уже осознавать всю неосторожность своего легкомысленного поведения, а также, возможно, угадывать судьбу, ожидавшую того, кого все звали «генерал Победа», несколько раз просила Бонапарта разрешить ей отправиться с ним в экспедицию, но он отклонил эти просьбы. Для того чтобы как-то смягчить его, она однажды вечером повела себя ревниво, заговорив о чудесных женщинах, которых он повстречает на Востоке, надулась, заплакала. Но он ответил ей, что английский флот представляет для этого предприятия слишком большую угрозу, «чтобы он мог позволить себе подвергнуть опасности любимую супругу…».

Вечером 8 мая кортеж карет прибыл в Тулон, а на другой день Бонапарт был уже на борту адмиральского корабля «Орион». Жозефина проводила его до каюты и снова попросила взять ее с собой. Ответ был категоричен:

– Я запретил брать в экспедицию женщин. Главнокомандующий не должен подавать дурной пример… Отправляйся-ка лучше в Пломбьер. Говорят, тамошние воды очень способствуют стимуляции «ленивого зачатия». Быть может, вернувшись оттуда, ты сможешь родить мне сына. Этим ты доставишь мне самую большую радость!

После долгого поцелуя Жозефина в крайнем огорчении сошла с корабля. Тут же прозвучал пушечный выстрел, фанфары заиграли республиканский гимн, и «Орион» в сопровождении ста двадцати судов вышел из порта. Стоя на причале, креолка долго махала вслед платком… Наполеон в ответ махал ей на прощанье шляпой, даже не подозревая о том, что в трюмах кораблей на завоевание Египта отплывали почти триста женщин, которых их мужья или любовники переодели в мужскую одежду…

Когда последний парус скрылся из виду, Жозефина вернулась в свою комнату, сожалея о том, что обстоятельства не позволили ей отведать прелестей одного из тех красивых моряков, которые глядели на нее с явным намерением взять ее на абордаж…

На следующий день, в то время, когда Жозефина покидала Тулон, направляясь в Пломбьер, Бонапарт занялся организацией жизни на борту «Ориона». Чтобы продолжить свое образование во время путешествия, он каждый день собирал у себя ученых и вел с ними беседы по вопросам религии, истории, другим наукам. Обычно эти беседы велись вечером, после ужина. Степенность этих бесед часто нарушалась грубыми шутками Жюно, который постоянно насмехался над «академиками». Один пример такой шутки привел нам Арно.

«Отдельные смешные происшествия, – пишет он, – нарушали серьезность этих бесед, которые не всем были по душе, но присутствовать на которых главнокомандующий приказал всем генералам. Почти все выходки совершал Жюно, которому генерал многое прощал и который поэтому многое себе позволял.

– Генерал, – сказал он как-то очередному председательствующему на беседе. – Почему Данн (а произносил он это имя особым образом⁵⁵) не член Института? Нельзя ли его избрать туда уже только за одну фамилию?»⁵⁶

После этих «поучительных» бесед Бонапарт отправлялся спать иногда с морской болезнью, а иногда с нежными воспоминаниями о Жозефине…

Отвоевав по пути у рыцарей остров Мальту, Бонапарт 2 июля высадился в Александрии. И сразу же, преодолевая раскаленные пески⁵⁷, двинулся на мамелюков, которые могли перерезать ему дорогу на Каир. Несмотря на страшную жару, вынуждавшую французов передвигаться только по ночам, несмотря на жажду, от которой умирали десятки солдат, он, тем не менее, сумел опрокинуть противника у пирамид и 24 июля торжественно вступил в египетскую столицу.

Поселившись, как султан, в самом красивом дворце города, он первым делом написал Жозефине несколько горьких писем. Новости, полученные им из Франции, действительно были малоутешительными. От брата он узнал, что, направляясь в Пломбьер, его жена встретилась в Лионе с Ипполитом Шарлем и что любовники теперь вовсю старались, чтобы минеральные источники дали Бонапарту наследника…

Поэтому по два раза в день из Каира в Вогезы уходили полные упреков письма.

А 1 августа Бонапарту сообщили ужасную новость: английская эскадра потопила французский флот перед Абукиром. И в довершение ко всем неприятностям Нельсон⁵⁸ перехватил почту, в которой были свидетельства неудачной семейной жизни покорителя пирамид…

Бонапарт приготовился к самому худшему. И он был прав: спустя месяц английское правительство опубликовало захваченную корреспонденцию и сообщило всему миру о домашних неурядицах Бонапарта⁵⁹. И теперь вся Европа со злорадством читала письмо, которое Наполеон написал своему брату Жозефу (стиль и орфография сохранены):

«Ты прантешь в официальных источниках реляции о срожении за завоевание Египта, о катером уже достаточно сообщено, чтобы я добавлял еще листок к славе этой армии.