Наполеон и его женщины

– Я тоже хочу быть хозяйкой дома, – заявила она господину де Салю. – У господина Фуреса состояние меньше вашего, но там у меня будет положение. Поэтому я согласилась выйти за него замуж.

Спустя некоторое время в Каркассон пришло известие о подготовке экспедиции в Египет. Фурес, уже прошедший военную службу, решил откликнуться на призыв ко всем бывшим военным, кто мог еще носить оружие. Все знали, что он уезжает, но не знали куда. Фурес отправился в Тулон, где был назначен общий сбор. Но поскольку он очень любил свою жену, он пожелал взять ее с собой, куда бы ни пришлось ехать. А молодая женщина, склонная к приключениям, только и ждала того, чтобы покинуть родное гнездо для того, чтобы улететь подальше и испытать свои молодые крылья. Поэтому, переодевшись в мужское платье, она добралась до Египта, не будучи замеченной Бонапартом»⁶⁴.

Этой пышной блондинке суждено было дать Бонапарту возможность восстановить свой престиж в Восточной армии…

Прежде чем уложить Полину к себе в постель, Бонапарт стал участником довольно-таки любопытного происшествия.

Как-то утром к Бонапарту во дворец, который он избрал для своего местопребывания⁶⁵, явилась жена генерала Вердье в крайней степени возбуждения.

– Гражданин генерал, – выпалила она, – Бертье сказал мне, что вы ищете молодую привлекательную с виду и опытную особу для приятного времяпровождения. Он сказал мне также, что вы были очень недовольны теми толстыми и слишком надушенными рабынями, которых вам показали. Поэтому я обошла несколько гаремов и обнаружила очаровательную шестнадцатилетнюю девственницу с огромными глазами. Мне показали ее голой. Ее тело было гибким, грудь – плотной и высокой, бедра – эластичными, ноги – длинными, а пушок – шелковистым…

Орлиный взор Бонапарта на секунду потерял легендарную уверенность. Довольная действием, произведенным на него описанием, гражданка Вердье продолжала:

– Это чудо зовется Зенаб. Она – дочь шейха Эль-Бекри, который согласился отпустить ее со мной на один вечер. Если она вам понравится, вы сможете делать все, что захотите…

– Когда я смогу увидеть эту особу? – спросил он.

– Она должна прийти ко мне на чай сегодня после обеда.

– Я тоже буду у вас!

В четыре часа молодой генерал, облачившись в мундир из толстой синей материи, который лишь он один в армии носил при температуре 35 градусов в тени, прибыл к жене генерала Вердье. Зенаб уже была там со своей матерью. Перед ними стояла горка пирожных с конфитюром из эвкалипта. Бонапарта девушка сразу же очаровала. Сказав ей несколько комплиментов и ласково поговорив с ее мамашей, он выпил чашку кофе и собрался уходить.

На пороге он шепнул госпоже Вердье:

– Пусть вечером ее приведут ко мне!

Очень довольная собой, генеральша передала приглашение Бонапарта египтянкам, которые громкими криками начали выражать свою радость…

– В этом следует видеть подарок неба, – сказала им хозяйка дома, – ибо генерал Бонапарт – самый великий человек на земле.

Зенаб и ее мать упали на колени, стали целовать коврик и, славя Аллаха, вернулись домой. С еще большим рвением они славили его через два часа, когда французский солдат принес Зенаб от главнокомандующего роскошный подарок – сундучок, набитый браслетами, колье, дорогими шарфами и замороженными фруктами…

Вечером, когда Бонапарт с нетерпением ждал молодую арабку, чьи красота и грациозность так очаровали его, госпоже Вердье в голову пришла нелепая мысль. Задумав сделать Зенаб еще более соблазнительной, она переодела ее в юную парижанку. «С помощью нескольких француженок, – пишет Марсель Дюпон, – она сменила ей прическу, прилепила шиньон, нарядила в длинное платье времен Директории, натянула на длинные загорелые ноги чулки с позолоченной нитью, надела на маленькие красивые ступни узкие атласные башмачки. Скованная в движениях, чувствуя себя не в своей тарелке, бедная Зенаб потеряла все свое очарование»⁶⁶.

В десять часов вечера эту напомаженную куклу привели во дворец Эльфи-бея, где Бонапарт в халате готовился провести безумную ночь. Увидев ее, он застыл в остолбенении:

– Кто это? – спросил он.

Адъютант пояснил, что жена генерала Вердье сочла нужным придать маленькой Зенаб европейский вид. Бонапарт был крайне разочарован, и его чувственный порыв, который владел им в предвкушении экзотики, пропал…

Поняв, что он разочарован ею, девочка, которая считала за праздник этот день, когда ей суждено было потерять невинность, горько зарыдала. Видя искреннее горе ребенка, генерал сжалился.

– Ну же, прекрати плакать, – сказал он. – Раздевайся!

Он по-отечески помог ей снять платье, распустить волосы и стянуть чулки. Когда она осталась совершенно голой, он увидел самое прекрасное в мире тело…

Взяв ее на руки, он отнес ее на кровать и «положил руку на дельту», как образно выражались члены экспедиции с той врожденной склонностью к этому, которая столь характерна для выходцев из народа.

Девочка перестала плакать и застенчиво улыбнулась. Такое вежливое обращение наполнило ее простодушной радостью.

– Спасибо, генерал! – сказала она.