Наполеон и Гитлер

В начале 1814 года у Наполеона остались только Франция и Северная Италия. Он открыто признавал, что окружен врагами: «Веллингтон оккупировал юг Франции, русские угрожают нашей северной границе, а пруссаки, австрийцы и баварцы - восточной». Союзники предлагали ему «естественные границы» Франции (Альпы, Пиренеи и Рейн), если он согласится заключить мир. На практике это означало уход из Северной Италии и отказ когда-либо начать новую войну. Император отверг эти условия. Он не мог заставить себя расстаться с «Великой империей», отказаться от мечты о гегемонии в Европе. Отрава былой власти не давала ему прислушаться к голосу здравого смысла. Не желая откладывать вторжение до марта или апреля, когда дороги будут в лучшем состоянии и войскам будет легче продвигаться по сельской местности, союзники вторглись в северную Францию в декабре 1813 года. Объединенная армия союзников насчитывала 400 тыс. человек с резервом еще в 400 тыс. В это количество не входит армия под командованием Веллингтона, которая насчитывала 160000 британских, немецких и испанских солдат. У императора не было другого выбора, как оставить Южную Францию для сражения с Веллингтоном - это была его единственная надежда. У него самого было меньше 120000 человек, из которых собственно полевая армия содержала 60000. Поскольку ветеранов становилось все меньше и меньше и среди солдат преобладали мальчики, еще моложе тех детей, о которых говорил Меттерних, а также пятидесяти- и шестидесятилетние старики (некоторое из них - инвалиды), Наполеон не питал иллюзий по поводу их боевых качеств и говорил, Что все они годятся только для госпиталей.

Законодательный орган представил документ, в котором было сказано, что Франция переживает разруху, какой еще не было в ее истории, - «торговля разрушена, промышленность гибнет». Император отмахнулся от них, говоря, что «не стоит вспоминать прошлые ошибки, когда двести тысяч казаков переходят наши границы. Это не вопрос индивидуальной свободы или безопасности. Речь идет о независимости государства». В кулуарах он признавал, что с Францией покончено. «Возродить нацию? Когда революция уничтожила аристократию и духовенство, а сам я уничтожил революцию?!»

На «домашнем фронте» дела тоже шли неважно. Впервые его войскам пришлось жить во Франции, реквизируя вино, транспорт и фураж. Это не добавило войне популярности среди мирного населения. Буржуазия была недовольна режимом. Набор рекрутов производился повсеместно, а дезертиры расстреливались десятками каждый день. В великосветских салонах тоже зрело недовольство. Фуше и Талейран вошли в контакт с Бурбонами, и Талейран говорил, что это начало конца. Попытки возродить революционные настроения, вновь разрешить «Марсельезу», ранее запрещенную, полностью провалились - даже парижские простолюдины не проявили энтузиазма. Сильное сопротивление вызвало и очередное повышение налогов. Императорская сокровищница была пуста, дефицит бюджета достиг астрономической цифры. Только 10 миллионов франков осталось в тайном хранилище, где первоначально было 75 миллионов золотом. Наполеон хранил эти деньги из чистой жадности. На острове Святой Елены он говорил генералу Бертрану: «Деньга - это все».

Столица была в ужасе от беженцев, хлынувших с севера и везущих свои пожитки в тележках и тачках. Как обычно, император предпочел наступательную кампанию оборонительной. Он говорил своему начальнику штаба Бертье: «Мне снова придется провести Итальянскую кампанию». Его армия плохо подходила для этой роли, гораздо хуже, чем в 1797 году. Будучи неспособен отозвать 120000 человек, отрезанных в Германии, он вынужден был полагаться на новобранцев, никогда не державших и руках оружия. Эти мальчики вызывали жалость, когда маршировали холодной зимой По полям Шампани — по колено в грязи, под дождем и снегом, без всякой надежды найти еду и кров.

Несмотря ни на что Наполеон выбил Блюхера из Сен-Дизье 27 января 1814 года. Четырьмя днями позже, после сражения при Ла-Ротьере ему пришлось отступить в город Труа. 7 февраля союзники предъявили ему ультиматум. Ему больше не предлагали «естественных границ», а лишь границы 1789 года. Когда союзники императора пытались уговорить его принять эти условия, он зарычал от ярости, как лев, попавший в капкан, крича, что ни за что не отдаст территорию, завоеванную революционными армиями, никогда не оставит Францию меньшей, чем получил ее.

У него было одно неоценимое преимущество перед своими противниками - он лучше знал территорию, потому что имел более точные карты. 120000 пруссаков под командованием Блюхера опасно растянулись от Шалона до Ла-Фера. 10 февраля он рассек их у Шам-побера. На другой день он повернул от Шампобера к Монмираю, где стояли русские и пруссаки. Битва при Монмирае 11 февраля закончилась блестящей победой Наполеона, так же, как и 13 февраля при Шато-Тьерри. На следующий день он разбил Блюхера при Бошане, затем последовал разгром Шварценберга в Монтре. Всего Наполеон одержал 7 побед за восемь дней.