Наполеон и Гитлер

9 марта союзники подписали договор, который обязывал их воевать до полной победы над Наполеоном Бонапартом и не признавать никакой капитуляции, кроме безоговорочной. 3 апреля Сенат, ловко манипулируемый Талейраном, сместил императора. Тремя днями позже Людовик XVIII был приглашен занять французский трон.

Мы уже знаем, что еще весной 1812 года и даже до войны с Россией высшие офицеры французской армии были обеспокоены. Нет причин не верить Меттерниху, говорившему, что к лету 1813 года они были в отчаянии. Последней соломинкой был отказ их господина заключить мир. Когда он поспешил в Фонтенбло после падения Парижа, он еще мог набрать более или менее приличную армию из войск, находившихся южнее Луары. Но его маршалы уже были сыты по горло. Немного известно о заговоре офицеров в 1814 Году, кроме того, что сам император надиктовал в ссылке, но можно предположить, что этот заговор зрел уже в течение какого-то времени. Принято говорить об этом событии, как о чем-то спонтанном, но у нас есть основания полагать, что это было заранее спланированное действие, причем инициатор его остался неизвестным.

По версии императора, в Фонтенбло, после Принятия парада 4 апреля, Бертье сказал ему, что маршалы просят об аудиенции. Когда они вошли, то их сопровождали представители Верховного суда, включая и Коленкура. Один из маршалов заявил, что все будет потеряно, если император не отречется. «Армия деморализована, измождена и дезорганизована. Дезертиры повсюду. Мы не можем надеяться вернуться в Париж, Любая попытка сделать это будет гибельной». Они не сказали ему, что большинство младших офицеров горят желанием продолжать сражение. Император подписал отречение. Впоследствии он клялся, что сделал это только чтобы избежать гражданской войны, Даже маршалы Бертье и Ней - «храбрейшие из храбрых» - отвернулись от него, хотя и боялись, что он прикажет расстрелять их. Еще одно, безусловное отречение он подписал 11 апреля. На следующий день он попытался покончить с собой при помощи яда, который носил на шее в шелковом мешочке, однако резкая боль после приема вызвала рвоту, он остался в живых. 20 апреля, после театрального прощания со своей гвардией, он покинул Фонтенбло и отправился на Эльбу, где союзниками ему было определено место изгнания. Одному из охранников он сказал: «Я отрекся, но не сдался.»

Не стоит искать сходство между заговорами офицеров в 1814 и 1944 годах. Отношения Наполеона и его маршалов скорее напоминали отношения Гитлера со своими товарищами по партии, но никак не отношения фюрера со своими генералами. Веллингтон впрследствии предположил, что Наполеон боялся своих маршалов, однако это не соответствует действительности. Они были обязаны ему всем, тогда как он втайне презирал их. Это напоминало отношение Гитлера к таким людям, как Геринг и Гиммлер.

История в 1814 году была не той, которой можно было бы удивить Гитлера. «Возможно, я, как никто другой, способен понять, что чувствовал Наполеон», -диктовал он Борману 26 февраля 1945-го. Ко времени своего последнего кризиса он постоянно читал «О войне». Клаузевиц считал, что, если бы Наполеону в 1814 году не пришлось воевать на своей земле, он мог бы и не проиграть (Веллингтон разделял это мнение). Он считал, что самой большой ошибкой Наполеона было то, что после побед при Шампобере и Монмирае он переключил свое внимание с пруссаков на австрийцев. Он объясняет успех императора в 1814 году умелым использованием ошибок противника и рассечением его сил. Клаузевиц уверен, что падение Парижа сыграло решающую роль в крахе Наполеона, даже если считать, что взятие вражеской столицы и не означает победы в война, как это было с Москвой.