Наполеон и женщины

Эскортируемый комиссарами союзниковъ, онъ подвигается теперъ среди криковъ черни, подкупленной Верде и требующей его смерти, къ острову, который Европа, все еще боясь его предоставила ему, въ разсчете отобрать его у него въ ближайшемъ будущемь, который будетъ у него оспаривать его большой пріятель, бывшій Зальцбургскій электоръ, бывшій Вюрцбургскій электоръ, его гость въ Компьене и Тюильери, снова ставшій великимъ герцогомъ Тосканскимъ, какъ въ те дни, когда генералъ Бонапартъ сиживалъ у него за столомъ. Но писъма, писанныя тогда, холодныя, замороженныя требованіями этикета, адресованныя незнакомой женщине, – можно ли сравнивать съ теми, которыя онъ пишетъ теперь! Только четыре изъ нихъ – известны, четыре письма къ его «доброй Луизе», его «доброй Луизе-Маріи». Забывая о своихъ собственнкхъ страданіяхъ, онъ говоритъ въ нихъ только о томъ, что приходится претерпевать ей; онъ безпокоится о ея здоровьи, потому что его заботливо уведомили, что она нуждается въ леченіи водами Экса; это было средствомъ оттянуть ихъ встречу и – сознательно или нетъ – Корвизаръ игралъ при этомъ на руку врагамъ Императора. Но Наполеонъ и не подозреваетъ этого, какъ, впрочемъ, и многаго другого. Онъ выражаетъ свою радость по поводу преданности Корвизара к изъ Фрежюса обращается къ нему съ писъмомъ, которое делаетъ Корвизару, – буде оно имъ заслужено, – величайшую честь. Онъ не только не противится путешествію въ Эксъ, но торопитъ съ нимъ, желаетъ, чтобы оно скорее закончилось и чтобы жена могла возможно скорее соединитъся съ нимъ. Если она не можетъ тотчасъ пріехать на островъ Эльбу, то она, конечно, поторопится устроиться въ Парме, и чтобы она ни въ чемъ не терпела тамъ недостатка, онъ посылаетъ туда, въ качестве охраны для нея отрядъ своей легкой польской кавалеріи и для ея конюшни сотню упряжныхъ лошадей.

Едва прибывъ въ Порто-Ферайо, онъ тотчасъ же ревностно принимается устраивать въ каждомъ изъ дворцовъ – жалкихъ дворцовъ! – предназначенныхъ для его резидевщіи, апартаменты для Императрицы. Въ Порто-Лонгоне они будутъ состоять изъ шести комнатъ, въ Порто-Ферайо – изъ столъкихъ же. И онъ торопитъ съ работами, потому что она можетъ прибыть съ минуты на минуту. Онъ ждетъ ее, чтобы жечъ фейерверки, давать балы, совершать прогулки; онъ подчиняетъ этому ожиданію все мелочи своей жизни – настолько, что онъ, обыкновенно такъ неохотно выставляющій напоказъ свои чувства, приказываетъ живописцу разрисовывающему потолокъ салона, изобразитъ на немъ «двухъ голубей, привязанныхъ къ одной ленте, узелъ которой затягивается по мере того, какъ они удаляются другъ отъ друга».

Поэтому же онъ обставляетъ такой тайной визитъ, который нанесла ему 1 сентября г-жа Валевская. Онаедетъ въ Неаполь ходатайствовать у Мюрата о томъ, чтобы онъ сохранилъ за ея сыномъ даръ Наплоеона, выделенный последнимъ изъ именій, которыя онъ оставилъ лично для себя въ Неаполитанскомъ королевстве; пользуясь остановкой въ Порто-Ферайо, она попросила разрешенія видеть Императора. Съ 20 августа онъ живетъ въ Эрмитаже Мадонны Марціаны.

Последній помещается въ лесу столетнихъ каштановъ; поселиться здесь заставили его сильнейшія жары; около хорошо построенной часовни – домъ, состоящій изъ одного этажа, содержащаго четыре маленькія комнаты. Отшельники, которыхъ Наполеонъ не хотелъ лишать убежища, живутъ въ погребе. Для свиты, весьма малочисленной, состоящей изъ капитана жандармеріи Паоли, Бернотти, офицера-ординарца, несколькихъ мамелюковъ и только двухъ комнатныхъ лакеевъ, Маршана и Сенъ-Дени, построили подъ каштанами большихъ размеровъ палатку около источника, теряющагося въ ковре изъ свежаго мха, пропитаннаго ароматомъ ландыша, геліотропа, фіалки, всехъ полевыхъ цветовъ. Кухни нетъ; обедать Императоръ ходитъ въ Марціану, где живетъ его мать и возвращается каждый вечеръ обратно, въ свой Эрмитажъ.

По полученіи письма отъ г-жи Валевской,[23] въ большой тайне делаются распоряженія, съ целью строжайшимъ образомъ соблюсти секретъ визита.