Наполеон и Жозефина

В карете с Наполеоном сидел Жером, король Вестфалии. Маленький, стройный и грациозный, брат Наполеона был одет в костюм из белого атласа, украшенный кружевным жабо, на его голове была шапочка из черного бархата с белыми перьями, прикрепленными бриллиантовой брошью. И парижане приняли его за Жозефину. Его громко приветствовали, хлопали в ладоши, а когда он в ответ помахал рукой, вся толпа закричала: "Да здравствует Императрица!" Эта путаница привела одного англичанина, наблюдавшего ее, к нелицеприятным выводам относительно императорской семьи.

Когда празднества закончились, Наполеон велел Камбасересу, крупному юристу, подготовить развод. В то время как тот занимался деталями процедуры развода, Жозефина вела переговоры об условиях своего отступления.

Она потребовала три замка — в Париже, в предместье и в провинции. Наполеон отдал ей Елисейский дворец, Мальмезон и замок в Наварре. Затем она попросила оплатить ее долги (несколько миллионов) и выделить ежегодную ренту. Император предложил ей один миллион. Жозефина покачала головой, заявив, что для нее это смехотворная сумма и в этом случае она не подпишет акт о разводе.

— Полтора миллиона? — спросил Император. Со спокойной уверенностью немолодой многоопытной женщины креолка только недоуменно пожала плечами.

— Два миллиона?!

Она слегка стукнула по столу, улыбнулась и просто сказала:

— Три!

Наполеон подумал, что это слишком много, но согласился. Тогда Жозефина, забыв о своей печали, с детской радостью бросилась на шею Императору.

— Кроме того, ты сохранишь за собой титул Императрицы — коронованной королевы.

На этот раз креолка смутилась, такой подарок противоречил канонам церкви и букве закона…

Через четыре дня, 15 декабря, в 9 часов вечера в присутствии всего семейства Бонапарт, заплаканной Гортензии и Евгения, перед Камбасересом, архиканцлером Империи и Реньо де Сент Жак д’Анжели — секретарем императорского дома, Императрица, одетая во все белое, без единого украшения, с волосами, перехваченными простой лентой, подписала протокол о разводе.

Наполеон, неровной рукой поставивший свой росчерк, смотрел на нее бледный, со слезами на глазах. Когда все присутствующие поставили свои подписи, Император сильно сжал руку Жозефины и вернулся во дворец. Но этому дню предстояло завершиться самым непредвиденным образом…

"Ночью, — пишет Констан, — когда Император уже лег в постель и я ожидал его последних приказаний, внезапно распахнулась дверь, и я увидел вбежавшую Императрицу с растрепанными волосами и изменившимся лицом. Ее вид ужаснул меня. Жозефина неверными шагами направилась к постели Императора. Подойдя, она остановилась и зарыдала, а затем упала на кровать, обвила руками шею Императора и стала расточать ему самые трогательные ласки. Мои чувства невозможно описать.

Император тоже заплакал. Он сел в постели, прижал Жозефину к груди, говоря ей:

— Ну же, милая Жозефина, будь благоразумной. Крепись… Я навсегда останусь твоим другом…

Задыхаясь от рыданий, Императрица не могла отвечать, и последовала немая сцена, длившаяся несколько минут, во время которых их слезы и рыдания поведали больше, чем можно было высказать в самых нежных словах…

Наконец, Его Величество вышел из этого подавленного состояния, как из забытья, заметил меня и произнес со слезами в голосе:

— Уйдите, Констан…

Я подчинился и вышел в соседний салон".

По мнению некоторых историков, которые, конечно же, не присутствовали там и не держали, как говорят, свечу, Наполеон отдал последние почести "маленькому темному лесочку" Жозефины, а мсье де Буайе конкретно заявляет в своих мемуарах, что это был "посошок на дорожку"…

Вполне возможно… После пятнадцати лет брака желание Бонапарта всегда отвечало императорской привычке Наполеона…

Как бы то ни было, Императрица провела все же один час в комнате Императора, и это уточняет Констан:

"Часом позже, — пишет он, — я опять увидел Жозефину, грустную и всю в слезах. Проходя мимо, она дружелюбно улыбнулась мне. Тогда я вошел в спальню, чтобы вынести канделябры, как обычно делал по ночам. Император лежал неподвижно, как мертвый, зарывшись головой в подушки, и было невозможно разглядеть его лица"…

На следующее утро Жозефина навсегда покинула дворец Тюильри, в котором в течении пяти лет была "больше, чем королевой", и отправилась обустраиваться в Мальмезон — с восемью сотнями платьев, двадцатью норковыми манто, двумя миллионами пар шелковых чулок, попугаем, собаками, мартышкой и… со своими воспоминаниями…

Когда она катила под проливным дождем, оплакивая утраченное величие, Наполеон другой дорогой направился в Трианон, где решил провести несколько дней… Не в состоянии оставаться в Тюильри, где еще витал запах креолки, он выбрал это бегство, чтобы спрятаться от своей тоски. Церемония развода сильно подействовала на него, и он не хотел, чтобы двор видел Императора с покрасневшими глазами…

В маленьком Трианоне, вдали от любопытных и злобных глаз, Наполеон собирался целиком посвятить себя трудам и воспоминаниям. Он расположился там со всеми удобствами.