Наполеон и Жозефина

Она не понимала ни слова по-французски, а я не знал ни одного слова по-немецки. Она понравилась мне настолько, что я провел с ней целую ночь. Это была одна из самых приятных женщин, которых я знал. Женщина без запаха. Утром, когда я проснулся, ее уже не было. С тех пор я ее никогда больше не видел. Я так никогда и не узнал, кто она. И только в 1808 году шеф венской полиции сказал, что ее звали Юдифь, но, может быть, он хотел только напомнить мне библейскую легенду. Чтобы мне понравиться, женщина должна быть красивой и любезной, а эта, кроме того, хорошо сделала свое дело".

Это было сказано Наполеоном на Святой Елене в 1817 году и поведано позднее Гурго.

Благодаря прекрасной венке Наполеон со свежими чувствами приготовился встретить врага. 1 декабря он воскликнул: "Мы должны закончить эту кампанию ударом грома!" И этим громом был Аустерлиц. На следующий день он написал Жозефине знаменитое письмо:

Аустерлиц, 18 фримера, XIV года

(3 декабря 1805 года. — Авт.)

"Я послал это письмо с Лебреном прямо с поля боя. Я победил русскую и австрийскую армии под командованием двух императоров. Я немного устал. Я уже восемь дней на полевых бивуаках, под открытым небом, а ночи прохладные. Сегодня я буду спать в замке принца Кауница, но только два-три часа. Русская армия не только разбита, но и уничтожена.

Целую тебя.

Наполеон"

Пока Император как примерный муж слал отчеты Жозефине, оставшиеся в живых после этой невероятной битвы, еще одуревшие после боя, с радостью ощупывали себя и уцелевших товарищей.

"Вы навсегда останетесь храбрецами. А погибших Франция никогда не забудет", — сказал солдатам Наполеон.

Были, однако, павшие, которых ждала менее славная посмертная судьба. Приведу только один пример странной участи, выпавшей на долю останков генерала Морлана. Вот что написал об этом генерал Марбо в своих "Мемуарах":

"Мой бедный друг капитан Фурнье был убит почти одновременно с генералом Морланом. Император, всегда внимательной к тому, что может поднять патриотический дух в войсках, решил, что тело генерала Морлана должно покоиться внутри монумента, который он намеревался воздвигнуть в центре Парижа, на площади Инвалидов.

Врачи, у которых на поле боя не было ни времени, ни необходимых для бальзамирования средств, поместили тело генерала в бочку с ромом и отправили в Париж. Однако дальнейшие события задержали строительство памятника, предназначавшегося для гробницы генерала, а бочка, в которую было помещено его тело, все еще находилась в одном из залов Медицинского института и в 1814 году, когда Наполеон потерял Империю. Спустя некоторое время бочка по ветхости развалилась, и случайные свидетели были чрезвычайно удивлены, увидев, что ром подействовал на усы генерала таким невероятным образом, что они отросли ниже пояса. Тело было в прекрасной сохранности, но семья генерала возбудила судебное дело против врача, сделавшего из генерала экспонат, достойный кунсткамеры.

Вот что значит любить славу и идти умирать, чтобы потом какой-нибудь псих натуралист поместил вас в свою библиотеку между рогом носорога и шкурой крокодила".

А ведь, действительно, судьба иногда распоряжается с такой бесцеремонностью, на какую никогда бы не отважился ни один романист…

Понемногу стали убирать поле боя, на котором валялись пятнадцать тысяч убитых, двадцать тысяч раненых, пушки, ружья, сабли, трупы лошадей, шляпы… Наполеон отправился в замок Аустерлиц. Слуги, которых несколько часов назад бросили австрийский император и русский царь, встретили его с глубоким почтением. Пока готовили обед, Наполеон в задумчивости обходил пустынные залы, в которых разбросанные вещи свидетельствовали о спешном бегстве его врагов. В конце одного коридора он обнаружил запертую дверь. Когда по его приказу дверь взломали, он увидел восхитительную молодую женщину, испуганно глядевшую на него из-под одеяла, натянутого до самых глаз. Трудно представить большее удивление Наполеона.

— Кто это? — просто спросил он. Слуги ответили, что не знают имени этой женщины, забытой царем. Император остановился у кровати и несколько мгновений смотрел на красавицу, глаза которой внезапно наполнились слезами.

— Кто вы?

Вместо ответа она разрыдалась.

— Царь Александр уехал, — сказал Наполеон, — не позаботившись о вас. Он поступил неблагородно. Потрудитесь одеться, прошу вас. Я прикажу моим офицерам проводить вас до русских аванпостов.

Незнакомка, тронутая галантностью Императора, улыбнулась и привстала, желая поклониться ему. Но при неловком движении одеяло соскользнуло, и Наполеон увидел, что она совершенно нагая. Какое-то мгновение он с удовольствием смотрел на нее, а затем подумал, что, не теряя времени, надо приступить к переговорам о мире с Австрией. Несколько взволнованный, но уже овладев собой, он вышел и велел позвать Дюрока. Через несколько минут маршалу было поручено проводить даму к русским.