Наполеон III. Триумф и трагедия

Австрийцы быстро оккупировали Романью и приближались к Пезаро. Не теряя времени, Гортензия взялась за дело. Она повезла сына в Анкону, где находился дом, принадлежавший семейству ее брата, Евгения Богарне. В это время в городе скопилось множество повстанцев, которые, скрываясь от австрийцев, хотели перебраться на британскую территорию, остров Корфу. Это было сопряжено с огромной опасностью, поскольку воды Адриатики патрулировали австрийские корабли. Бывшая королева не отважилась отправиться в Британию морским путем, а решила укрыться в Анконе, вылечить сына и по подложным британским паспортам через Францию достигнуть берегов Англии.

Хотя во Франции действовал запрет на въезд Бонапартов, Гортензия здраво рассудила, что вряд ли король и его правительство в случае их раскрытия пойдут на крайнюю меру наказания[240]. Чтобы запутать преследователей, она распорядилась погрузить вещи сына на корабль, отходивший на Корфу, и рассказала знакомым, что сын отправился на другой берег Адриатики. Она велела Луи Наполеону написать письмо отцу и рассказать о своем бегстве на этот британский остров.

29 марта 1831 года в Анкону вошли австрийцы и немедленно реквизировали дом Богарне для проживания своего командующего, генерала фон Гепперта, со штабными офицерами. На все просьбы Гортензии не выселять ее из дома австрийцы ответили категорическим отказом. К счастью, бывшая королева случайно узнала, что в Анконе находится полковник фон Война, кто сопровождал ее в поездке из Франции в 1815 году. Она обратилась к нему за помощью[241], и австрийцы позволили Гортензии и домочадцам остаться на несколько дней в доме. Гортензия заняла несколько комнат на втором этаже, в одной из которых лежал больной Луи Наполеон. Ей и близким стоило огромных усилий скрывать Луи Наполеона от посторонних глаз: приглушать кашель и хрипы больного, чтобы они не были слышны в доме, незаметно ухаживать за ним и т. п. Гортензия под видом лечения своей простуды договорилась с местным врачом-итальянцем, который каждый день приходил осматривать сына. Все усилия оказались ненапрасными. Через несколько дней доктор заявил, что Луи Наполеон может отправиться в путь.

Гортензия обратилась к генералу фон Гепперту с просьбой помочь получить документы для проезда через территорию, контролируемую австрийцами. Она объяснила генералу, что хочет посетить пасхальное богослужение в Лорето, в тридцати километрах к юго-западу от Анконы. Австрийский генерал оказался любезен, и вскоре французы имели проездные документы[242].

В пасхальное воскресенье, 3 апреля, рано утром французы тихо спустились на первый этаж, прошли мимо спящих австрийцев и вышли из дома, рядом с которым их уже поджидали несколько карет. Бывшая королева решила во время поездки использовать паспорт «герцогини Сен-Лё» с двумя слугами или британский паспорт «госпожи Гамильтон» с сыновьями. В зависимости от обстоятельств роль слуги или сына играл Луи Наполеон, а второго слуги или сына — беглый итальянский повстанец маркиз Заппи, примерно одного возраста с Наполеоном Луи.

После того как они достигли Лорето и прослушали мессу, путешественники отправились дальше, на северо-запад, по направлению к французской границе. Может быть, пасхальное богослужение стало для них добрым напутствием. Им пришлось преодолеть несколько городов, границ и государств. Везде проверяли документы и интересовались целью их поездки, кое-где власти попустительствовали им, а кое-где с пристрастием досматривали вещи и относились с недоверием. В Мачерати сочувствующие люди узнали переодетого Луи Наполеона, но не сообщили об этом властям, а в Толентино австрийцы получили сигнал о проезде «бунтовщика», но отнеслись к доносу с прохладцей[243].

8 апреля 1831 года путешественники въехали в пределы Великого герцогства Лукка. Здесь их поджидала еще одна неприятная новость. Стало ясно, что маркиз Заппи также заболел корью. Оставив его лечиться в Лукке, они отправились дальше в Массе, который находился уже в герцогстве Модена.

На остановке в Массе произошел неприятный случай. Английский путешественник, увидев карету Гортензии с кучером, одетым в английскую ливрею, обратился к «госпоже Гамильтон» и ее сыну как к соотечественникам. Гортензия не говорила по-английски, а Луи Наполеон говорил сносно, но с сильным французским акцентом. Ситуация стала тревожно-напряженной. Через несколько секунд англичанин вежливо извинился, сказав Луи Наполеону: «Мне жаль, я думал, что вы англичане»[244]. К счастью, когда они добрались до Генуи, британский консул сразу же выдал им визы как «соотечественникам», не попросив о встрече.