Наполеон. Заговоры и покушения

Но, как известно, рак — это изнурительный недуг, при котором наступает общее истощение организма, но Наполеон перед смертью, напротив, болезненно располнел. С раковым заболеванием желудка подобная тучность несовместима. Но она наблюдается у жертв медленного отравления мышьяком. Анализируя воспоминания восьми очевидцев о ходе болезни Наполеона, Стен Форсхувуд, а вслед за ним и Бен Вейдер провели настоящее «полицейское расследование» и объявили, что в них отмечены 30 из перечисленных в медицинской литературе 34 симптомов отравления мышьяком.

Анализ волос Наполеона был, по сути, единственным способом обосновать версию об отравлении. Несколько прядей этих волос находилось у различных людей, но для достоверного анализа было достаточно нескольких или даже одного волоска. Стен Форсхувуд, объединивший свои усилия с Гамильтоном Смитом, добыл волосы из прядей, которыми первоначально владели Луи Маршан и другой слуга Наполеона — Жан Новерра.

Метод Гамильтона Смита позволил выявлять содержание мышьяка в каждом из небольших пятимиллиметровых отрезков, на которые разделили волос. Этот отрезок соответствовал примерно одному дню жизни (волосы человека растут примерно на дюйм, то есть на 2,54 см, в каждые два месяца. — Авт.). Зная год, месяц и число, когда были срезаны волосы, оказалось возможным соотнести каждый отрезок с определенными датами и сопоставить с записями очевидцев о ходе болезни Наполеона. В результате выявилось, что резкие обострения заболевания по времени совпадают с сильным (иногда во много раз по сравнению с нормой. — Авт.) повышением содержания мышьяка на соответствующем отрезке волоса.

Позже наличие большого количества мышьяка в волосах Наполеона подтвердили данные исследований, проведенных в Институте ядерных исследований близ Лондона.

Противники этой версии тут же заявили, что мышьяк мог попасть в волосы Наполеона откуда угодно, например: из воды, обоев или крема для волос, которым он пользовался. Но тогда мышьяк попадал бы в организм императора постоянно и равномерно. Однако это было совсем не так: оказалось, что насыщенность волос мышьяком была неравномерной — от двух частей на миллион до 50 частей на миллион при норме 0,08 части на миллион. Почему же многочисленным врачам, окружавшим Наполеона, и в голову не пришла мысль об отравлении мышьяком? Ответ на этот вопрос можно найти у Бена Вейдера, который пишет:

«Хочу напомнить, что при вскрытии врач очень редко подозревает мышьячное отравление, если только его заранее об этом не предупреждают. Так было в 1821 году, так происходит и ныне. Мне довелось встретиться с главой токсикологической лаборатории парижской полиции профессором Гриффоном, у которого накопился богатый опыт расследования мышьячных отравлений. Я задал ему вопрос: как объяснить тот факт, что многочисленные врачи не посчитали возможной причиной гибели Наполеона отравление мышьяком? Гриффон ответил, что ни в одном случае убийства с применением мышьяка ему не встретился врач, который правильно диагностировал бы отравление как причину смерти. Поэтому мы едва ли имеем основание винить лечащих врачей Наполеона в том, что они, не будучи специально обучены, не сумели распознать в его болезни действие мышьяка, практически не имеющего ни запаха, ни вкуса».

* * *

Убийцы Наполеона не отважились избавиться от опасного узника одним ударом. Это вызвало бы возмущение во Франции. Поэтому его начали травить медленно, создавая впечатление, что он угасает от какой-то естественной болезни. Считая вполне доказанным этот факт, попытаемся выяснить, кто же мог совершить это преступление?

Историк Е.Б. Черняк утверждает:

«Им могло быть лишь лицо, которое находилось при своей жертве все время (с 1816 года, когда началось отравление) и которое имело возможность подсыпать яд только самому Наполеону, не отравляя людей, которые делили с ним стол».