Наполеон. Заговоры и покушения

«Позже стало известно, что в августе 1795 года к всесильному генералу явился некий Фош-Борель, агент Бурбонов; сначала он говорил о рукописях Руссо, затем повел осторожный разговор о склонности людей к переменам, о возможности восстановления монархии. Фош-Борель опасался, что после первых двусмысленных слов его расстреляют. Этого не произошло, он был выслушан. Позже граф Монгайяр вел переговоры с Пишегрю о том же».

Граф Морис де Монгайяр был одним из известнейших агентов-двойников, действовавших в период Великой французской революции. Он происходил из обедневшей дворянской семьи и до революции служил офицером на острове Мартиника. После возвращения во Францию он по расчету женился и сумел втереться в доверие к министру финансов Неккеру, что в значительной степени способствовало его карьере. После начала революции Монгайяр поступил на секретную службу короля и был в числе организаторов безуспешной попытки бегства короля Людовика XVI. В годы якобинской диктатуры Монгайяр остался во Франции, причем не подвергся ни аресту, ни преследованиям. Это было явно результатом того, что хитрому авантюристу удалось поступить на тайную службу революционному правительству.

Когда в 1794 году Монгайяр прибыл в Лондон, одни считали его тайным эмиссаром Робеспьера, другие — французским аристократом, сумевшим унести ноги от санкюлотов. Сам премьер-министр Вильям Питт предложил ему поступить на английскую секретную службу. Француз согласился на это предложение, так как знал, что англичане щедро платят своим агентам. Вернувшись во Францию, Монгайяр начал активно работать. Он стремился сразу же добиться какого-либо крупного успеха и с этой целью решил попытаться переманить на сторону эмигрантов одного из самых известных в то время республиканских генералов. Это был Пишегрю. Трудность заключалась в том, как завязать связь с ним, ведь при нем неотлучно находились три комиссара Конвента. И тогда Монгайяр прибег к услугам Луи Фош-Бореля, книготорговца из небольшого швейцарского городка Невшателя. Монгайяр пообещал ему золотые горы в случае реставрации монархии: миллион луидоров, место главного инспектора французских библиотек и орден на грудь.

Фош-Борелю удалось завязать с генералом Пишегрю переговоры. Но все закончилось для него одной большой неудачей: генерал позвал адъютанта и сказал: «Вы очень обяжете меня, если пристрелите этого господина, если он еще хоть раз явится ко мне».

Однако информация о переговорах Пишегрю с иностранными агентами не ускользнула от внимания французской секретной службы в Швейцарии, которую возглавляли секретарь французского посольства Баше и бывший член Конвента Бассаль. Французское правительство отдало приказ об аресте Фош-Бореля. 21 декабря он был захвачен в Страсбуре. При этом он успел сжечь все опасные бумаги, кроме одной. Это была записка от принца Конде, которую он получил незадолго до ареста и спрятал в потайном отделении своего портфеля. Полицейские, видимо, не очень внимательно осмотрели портфель, и записка осталась необнаруженной. Вскоре Фош-Бореля выпустили на свободу за недостатком улик.

Переговоры роялистских агентов с Пишегрю длились довольно долго. Пишегрю колебался, не доверяя принцу Конде и вдобавок опасаясь правительственных комиссаров, следивших за всеми его действиями. Конечно, он отказался открыто перейти на сторону противника, но после сдачи Мангейма правительство Директории, пришедшее на смену Конвенту, сместило Пишегрю сначала временно, потом, через месяц с небольшим, постоянно. Пост командующего французской Рейнско-Мозельской армии занял генерал Моро, который, впрочем, продолжил отступление.

В апреле 1797 года французские солдаты захватили у австрийцев фургон, в котором перевозили корреспонденцию генерала Клинглина. Зашифрованную переписку поручили прочесть главе армейской разведки лейтенанту Бранде, который быстро разобрался в том, что в бумагах речь идет об измене Пишегрю. Моро, который в конце апреля узнал о содержании бумаг, решил выждать. Лишь узнав о победе Директории, Моро отправил бумаги в Париж, датировав свое сопроводительное письмо задним числом. Хитрость не вполне удалась, и генерал Моро был смещен с занимаемого поста, хотя его и не предали суду.