Наполеон. Заговоры и покушения

Понадобилось минут пятнадцать, чтобы он понял, что его пришли освободить. Вместе с двумя генералами из тюрьмы Ля Форс был освобожден также и некий корсиканец Жозеф Боккечиампе, тут же назначенный генералом Мале префектом полиции. Гидалю же Мале приказал взять часть 10-й когорты и арестовать военного министра Кларка, тогда как генерал Фанно де Лаори должен был арестовать министра полиции Савари, ставшего за четыре года до этого герцогом де Ровиго.

* * *

Однако генерал Гидаль имел личные счеты с Савари, и поэтому, вместо того чтобы арестовать генерала Кларка, он также заявился к министру полиции.

В «Мемуарах…» герцога де Ровиго можно найти следующее признание:

«Лаори был моим боевым товарищем в нескольких походах во время революции, и, несмотря на разницу наших политических убеждений, мы были с ним на «ты», и я сохранил к нему дружеские чувства».

Сейчас от прежней дружбы ничего не осталось. Фанно де Лаори с Гидалем разбудили Савари и арестовали его.

– Ты удивлен? – спросил министра Фанно де Лаори.

– Удивлен – это не то слово! – воскликнул еще толком не проснувшийся Савари.

– Ты арестован и можешь быть рад, что делаю это я, ведь я не причиню тебе зла.

– Может быть, ты все же объяснишь мне, что происходит? – вопросом на вопрос ответил министр полиции.

– А происходит то, что император седьмого октября погиб в России.

– Этого не может быть, – уверенно сказал Савари. – Император жив, и у меня есть письма от него, датированные именно седьмым октября. Ты напрасно пытаешься дурачить меня и своих солдат.

– Как бы то ни было, – перебил его генерал Гидаль, – вы больше не являетесь министром полиции.

После этого он повернулся к солдатам и приказал:

– Увести арестованного!

– Постой, Лаори! – закричал Савари. – Мы столько времени провели вместе на биваках, мы дышали дымом одних и тех же сражений! Я надеюсь, ты не позволишь им убить меня как собаку!

– Кто тебе сказал, что тебя убьют? – взволнованно воскликнул Фанно де Лаори.

– Да об этом говорит все, что я вижу вокруг, – ответил Савари. – Вспомни, ведь мы же были друзьями.

Генерал Фанно де Лаори ничего не ответил и вышел из комнаты.

Когда Савари вели в тюрьму Ля Форс, он спросил конвоировавших его солдат:

– Кто вы такие?

– Мы солдаты 10-й когорты национальной гвардии.

– Вы что, решились на мятеж?

– Нет, нет! Мы с нашими офицерами. Нас сюда привел генерал.

– А вы его знаете?

– Нет.

Савари был удивлен и, опасаясь за свою жизнь, задал еще один вопрос:

– А вы хоть знаете, кто я такой? Кого вы арестовали?

– Нет. Мы просто выполняем приказ.

– Так вот, я министр полиции, а генерал, который вами командует, – это самозванец. Он сидел в тюрьме и вышел оттуда без моего разрешения. Это опасный заговорщик, и вы, выполняя его приказы, тоже становитесь заговорщиками. Вы играете в опасную игру.

– Никакие мы не заговорщики. Нам приказали, и мы доставим вас туда, куда нам сказал наш командир.

– Несчастные, – тяжело вздохнул Савари, – когда все это закончится, а это, поверьте, произойдет очень скоро, вам останется пенять лишь на самих себя и на свою глупость.

* * *

Вслед за герцогом де Ровиго был арестован Пьер-Мари Демаре, его начальник службы безопасности. Барон Пакье, с октября 1810 года префект Парижской полиции куда-то предусмотрительно исчез и появился лишь тогда, когда заговор был подавлен.

Буквально за несколько минут до ареста Демаре виделся с Пакье. Он еще спросил префекта:

– Не знаете, что происходит?

– Ничего не знаю, – ответил тот, – но могу предположить, что это заговор.

– С какой целью?

– Чего не знаю, того не знаю, – ответил Пакье и удалился.

К половине девятого утра заговорщики, не встречая нигде никакого сопротивления, заключили в тюрьму всех главных полицейских Парижа, и Фанно де Лаори занял пост министра полиции.

В сотрудничестве с охотно поверившим в смерть императора префектом департамента Сена Николя Фрошо для встречи членов Временного правительства быстро было приготовлено помещение в городской Ратуше.

– Господа, – говорил граф Фрошо, – поход в Россию и не мог окончиться иначе. Но мы остаемся на своих местах и будем продолжать выполнять свой долг.

Перепуганные чиновники закивали головами. Поддельные бумаги работали безотказно. Самым удивительным было то, что никто не казался опечаленным смертью императора. Нигде не слышались возгласы «Да здравствует император!» Никто даже не поднял вопроса о регентстве, об императрице Марии-Луизе и о сыне Наполеона. Позднее генерал Савари вспоминал:

«Планы Мале осуществлялись безукоризненно, ни один из батальонов Парижа не оказал сопротивления».

Французам, особенно уставшим от бесконечных войн солдатам, похоже, была уже безразлична судьба Наполеона.