Наполеоновские войны

В конце концов Наполеону пришлось без каких-либо условий освободить Фердинанда, но этот жест был столь же тщетным, сколь и безнадёжным. В лучшем случае у Наполеона оставалось не более 85.000 человек для защиты восточной границы от не менее чем 350.000 союзников. Между тем на юго-западе 40.000 французов противостояли 90.000 британцев, португальцев и испанцев, а единственными надёжно защищёнными удалёнными фронтами были Каталония и Италия. Что касается качества французских войск, то они представляли собой массу воинских частей, состоящих из необстрелянных новобранцев или такого балласта, как люди, имеющие физические недостатки, таможенники, моряки и жандармы, при этом отчаянно не хватало опытных офицеров и сержантов, так что императору даже пришлось прибегнуть к инвалидам, чтобы обеспечить кадры для нескольких новых гвардейских полков, декрет о формировании которых он в то время издал (в последние годы империи Императорская гвардия разрослась до колоссальных размеров, поскольку Наполеон стремился повысить моральный дух новобранцев, набирая их прямо в её ряды). Не хватало также оружия, обмундирования и снаряжения всех видов[318], к тому же свирепствовала деморализация, в особенности среди старших чинов, так, в то время многие маршалы умоляли Наполеона заключить мир на любых условиях, каких он сможет добиться.

Наполеон, вместо того, чтобы прислушаться к этим советам, решил продолжать войну в расчёте улучшить свою позицию на переговорах и быстро нанёс тяжёлые удары ряду военачальников союзников, когда те вторглись в восточную Францию. Сначала казалось, что успех не за горами: поколебленные союзники, понёсшие за три недели не менее пяти крупных поражений[319], предложили мир на основе границ 1792 г. Но вновь удача ослепила Наполеона, решившего продолжать войну в надежде на воскрешение «франкфуртских предложений». Это стало его последней ошибкой: хотя его наспех собранные армии творили чудеса храбрости, от них, измотанных и страдающих от голода, вряд ли можно было ожидать многого. Что касается остальных французов, то даже немногих оставшихся фанатических приверженцев якобинства ему не удалось привлечь на свою сторону попыткой напомнить о 1793 г.[320], тогда как основная масса населения страстно желала мира. Вследствие этого партизанское сопротивление имело место только тогда, когда относительно недисциплинированные элементы союзных войск выходили из-под контроля[321]: во всяком случае, грабежи, вершимые полуголодной французской армией, которая теперь почти полностью жила за их счёт, явно вызывали враждебность населения. Да и у «знати», конечно, не прибавилось энтузиазма, вследствие этого со всех сторон начали очень быстро множиться голоса в поддержку идеи реставрации Бурбонов[322]. Последнее, но не по важности: непреклонность Наполеона заставила сплотиться союзников, которые 1 марта в Шомоне заключили соглашение, обязывающее все четыре великие державы продолжать войну до разгрома Наполеона.

При таком положении дел всё быстро закончилось. Когда в начале марта возобновились военные действия, то, хотя Наполеон с неослабной силой продолжал сражаться и маневрировать, он уже в конечном счёте почти ничего не мог добиться, и к концу марта союзники обрушились на Париж. Между тем, 20 марта власти Бордо, сначала убедившись, что им незамедлительно придут на выручку англо-португальские войска, провозгласили королём Людовика XVIII. К этому моменту армия Наполеона окончательно развалилась: обычным делом стали мятежи и дезертирство, в Лионе маршал Ожеро просто бросил свою штаб-квартиру и бежал, а в Париже маршал Мармон сначала 31 марта почти без сопротивления сдал столицу союзникам, а затем убедил свои войска перейти на сторону противника[323]. Когда Александр и Фридрих-Вильгельм III очутились в столице, инициативу перехватил бывший министр иностранных дел Талейран[324], который жил там в полуотставке и был убеждён, что единственная надежда Франции заключается в реставрации Бурбонов. Он открыто пренебрёг приказом Наполеона о том, что все сановники должны покинуть столицу, и как только туда прибыли союзные монархи, начал склонять их к тому, что Наполеон должен уйти. Хотя над питавшим определённые сомнения Александром (ненавидевшим Бурбонов) пришлось немножко поработать с помощью нескольких наспех организованных демонстраций в поддержку Людовика XVIII, 1 апреля союзные монархи издали декларацию о том, что они больше не станут вести переговоры с Наполеоном и его семьёй, и что в отношении будущего управления Францией они будут уважать желания французского народа, выраженные на собрании Сената, которое следует незамедлительно провести. Эта декларация, подготовленная под дудку Талейрана (Taleyrand), могла иметь лишь единственное завершение: 2 апреля сорок шесть членов Сената, которые находились в Париже и выразили готовность прийти, провозгласили Наполеона низложенным и официально пригласили Людовика XVIII вернуться во Францию[325].