Наполеоновские войны

Итак, какое же влияние всё-таки оказали наполеоновские войны на ход истории девятнадцатого столетия? В содержащей новаторские мысли статье, вышедшей в 1963 г., Франклин Форд доказывает, что помимо явных элементов непрерывности, соединяющих предреволюционную и посленаполеоновскую эпохи, например в отношении истории идей, были ещё коренные изменения, которые в совокупности «являют собой революцию в полнейшем смысле этого слова, полный отход от важнейших условий жизни до 1789 г.»[357]. Согласно Форду, этих изменений было пять: революция в структурах управления, резкое изменение характера военных действий из-за внедрения народного ополчения, возросшее влияние общественного мнения на политику, замена уравновешенного неоклассицизма искусства XVIII столетия страстностью романтизма и, прежде всего, окончательная замена традиционной иерархии социальных групп и сословий новым обществом, основанным на богатстве и заслугах. Если не считать нескольких его замечаний относительно концепции «нации под ружьём», в статье почти нет ничего такого, с чем нельзя было бы согласиться, но, тем не менее, отождествление всего этого с революцией представляется несколько натянутым. Уничтожение феодализма, изменения в имущественных законах, введённые наполеоновскими кодексами, приобретение буржуазией крупных участков земельной собственности, появление возможности сделать карьеру в соответствии со способностями и промышленное развитие, которым содействовал конфликт, возможно, в совокупности вели к длительному процессу разрушения исключительного положения дворянства, но они не создали подлинно революционную ситуацию. Совершенно не собиравшиеся низвергать старый порядок новые элиты, вознесённые войной и продолжавшие улучшать своё положение после неё, скорее стремились стать его частью, и вдобавок часто боялись как экономических перемен, так и неистовства низших классов. А что же касается старого порядка, то он во многих отношениях усилился, поскольку многие реформы, проведённые в наполеоновский период и связанные с французами, не только обеспечили достижение многочисленных целей просвещённых абсолютистов восемнадцатого столетия, но также сильно укрепили власть государства — и правда, можно даже утверждать, что современное государство континентальной Европы является одним из изобретений наполеоновской эпохи. Между тем, хотя светская власть католической церкви была в значительной мере разрушена, она оставалась могучей силой, так же как, впрочем, и дворянство, и потребовался гораздо более болезненный конфликт, разразившийся через сто лет после падения Наполеона, для окончательного разрушения последних оставшихся у неё бастионов.

Но из этого не следует заключать, что наполеоновская эпоха не имела никакого значения. Во-первых, как утверждает Стюарт Вулф, наполеоновская эпоха, может быть, не только притушила конфликт между «богачами», но и углубила пропасть между «богачами» и «бедняками», открыв таким образом дорогу в новую эпоху социальных потрясений, которым суждено было стать ещё более серьёзными. Во-вторых, Наполеону, совершенно не собиравшемуся объединять континент, на самом деле удалось разделить его гораздо более высокими барьерами, чем при старом режиме. Так, до тех пор пока революционные потоки не вышли из берегов и не хлынули в Испанию, Бельгию, Голландию, Люксембург, Италию и Германию, европейские мыслители в большинстве своём считали, что следует стремиться к построению системы универсального права и общественно-политического строя в такой форме, которая приносила бы пользу всем людям всех обществ во все времена. Наполеон, находившийся под прочной властью этих представлений, стремился навязать их империи, которая в пору своего наибольшего величия простиралась от португальской границы до Литвы и от северного побережья Германии до самого юга Италии. Однако, нечего и говорить, что из этого плана ничего не вышло: по всей Французской империи, а впрочем и в самой Франции, местничество оставалось могучей силой, которую так и не удалось перебороть, к тому же впечатления от французского правления стимулировали возникновение ряда националистических движений, которые, хотя и имели внешне весьма космополитический характер, в конечном счёте не могли не вступить в конфликт друг с другом. До поры до времени в интересах всех правительств было уклоняться от таких конфликтов и подавлять подталкивавшие к ним силы, но в один прекрасный день война отделилась от страха перед революцией, с которым она была так сильно связана в 1815 г., и вскоре не преминула вновь превратиться в орудие государственной политики, ставшее ещё более ужасным, в эпоху индустриализации. Наполеоновские войны, ни в коей мере не являвшиеся предшественниками эры всеобщего мира, стали поэтому предтечами эпохи конфликтов, в ходе которой, к большому сожалению страдающего от них человечества, идеи Клаузевица найдут окончательное подтверждение.

Хронология