Напоминание

Вдруг вспомнились дурацкие философствования на тему: что есть самоубийство? Слабый поступок сильного человека, или сильный поступок слабого? Глупость. Белиберда!

Может еще глупый поступок умного, или умный поступок глупого? Смелый трусливого, или трусливый смелого? А может это трезвый поступок пьяного, или пьяный поступок трезвого? Хм, средний поступок среднего человека? Нет! Чушь собачья! Бред. Самоубийство это последний рывок отчаявшегося человека, это против основного инстинкта - инстинкта самосохранения, но это как рефлекс. Это никакой поступок никакого человека. Уже не человека, потому что он был уже не человек. Он был человеком раньше и может быть будет им после, но не сейчас. Хотя нет он никогда уже не будет человеком!

Он решительно перекинул ногу через перила...

А жаль...

Он перелез через перила, еще держась за них, глянул вниз. Хотя не очень-то и жаль, ведь он сможет ощутить чувство свободного полета, как в детстве во сне.

Чувствуя, что в нем снова что-то шевельнулось, какие-то чувства, он злясь на себя еще раз глянул вниз, решительно отпустил перила и шагнул в никуда.

Стоя на балконе он не слышал, как барабанили в дверь, как потом эта дверь поддалась грубой силе, влетела в комнату, а вместе с ней вломился Виктор. Он ничего этого не слышал и не видел, он только почувствовал, уже падая вниз, как что-то дернуло его, останавливая падение, и потянуло вверх больно врезаясь в шею.

Виктор, уперевшись одной рукой в перила, другой тянул его вверх, обратно на балкон. Сергей сначала висел, ничего не соображая, потом чисто рефлекторно, чтобы его не удушили, вывернулся и схватился за руку, которая держала его за шиворот.

Виктор схватил его второй рукой, уперся животом в перила и потянул, перехватывая вцепившееся в его руку тело.

Сергей увидел лицо Виктора перекосившееся от напряжения, с дергающейся в нервном тике щекой и вздувшимися на лбу венами. Он так и видел эти вены какое-то время, потом в глазах просветлело, и он увидел, что лежит на кровати, а перед ним в кресле возле бара сидит Виктор. В руке Виктора был крепко зажат стакан, рука его мелко тряслась, и содержимое стакана расплескалось до половины, пока он донес стакан до рта.

Сергей поднялся с кровати:

- Витя, зачем?..

Виктор встал с кресла, поставил уже пустой стакан на стойку бара. Рука его сжалась в кулак, мелкое ровное подрагивание сменилось на резкие нервные рывки. Кулак дернулся вверх и вперед. Не смотря на все предшествующие события и потраченные силы, удар получился на славу. Сергей отлетел и грохнулся обратно на кровать. Виктор дрожащей рукой потер другую и сел в кресло:

- Зачем? Сука ты!

- Витя, я... - Сергей сидел на кровати и тер челюсть, удар несколько привел его в чувства.

- Пошел ты знаешь куда, - перебил Виктор. - О чем ты думал, урод убогий? Да замолчи не поясняй! Ты вот о ней подумал? - Виктор ткнул пальцем в фотографию Марины, которая стояла в рамке на тумбочке у кровати.

В глазах Сергея метнулся целый букет чувств, такой, что Виктор, видя успех своих речей, продолжил:

- А мать свою ты вспомнил? - и увидел, как Сергей сразу сник.

Он поднялся с кровати, взял с тумбочки письмо и протянул Виктору, а сам подошел к бару, где его уже ждал знакомый стакан. Сергей поднял его, посмотрел на него с разных сторон и вылил его содержимое, но не в рот, а на пол, затем разжал пальцы.

Стакан грохнулся на пол, разлетелся на мелкие кусочки. Сергей глянул на блестящие осколки, усмехнулся своим мыслям, потом взял сигарету и поперся на балкон. Виктор дернулся было следом.

- Сиди ты! - бросил Сергей на ходу. - Я только покурю, - и видя, что Виктор еще стоит, думая идти за ним или нет, добавил. - да не прыгну я вниз, я уже прыгнул.

Виктор посмотрел ему в след, опустился в кресло. В глаза ему кинулись холодно поблескивающие осколки стакана и письмо, которое он все еще сжимал в руке. Да он уже прыгнул, подумал Виктор, он пересилил законы природы, пересилил закон самосохранения.

Он прыгнул, пролетел все эти этажи. Он прыгнул и теперь лежит разбитый, посверкивая осколками. Может быть еще не поздно собрать эти осколки и склеить? Конечно не получится так, как было раньше, но лучше так, чем сопьется или повесится. Да, самое время склеивать, и кто теперь это сделает лучше него?

Однако решить это одно, а сделать - совсем другое дело. И вникнув во все подробности, Виктор не нашел ничего лучше, как натрескаться вместе с Сергеем водкой. От водки облегчение не пришло, но зато на утро пришло похмелье. Они, как две серо-зеленые тени, спустились в ресторан и заказали завтрак, но есть его не стали, а только выпили по две чашки остывшего кофе и молча сидели теперь над третьими. Виктор видел и ощущал боль друга, как свою, но помочь не мог. Просто не знал как и чем помочь.

Сергей долго сидел погрузившись в свои страдания, бездумно блуждая взглядом по полутемному залу ресторана.

Наконец его взгляд остановился на Викторе, сначала бездумно, потом сосредоточился, затем в глазах появилась мысль. Сергей казалось понял состояние друга, но молчал. Молчал долго, потом наконец выдавил, чтобы хоть что-то сказать: