Напоминание о нем

Я опустила Иви на пол и скрестила руки на груди. Я даже не могла посмотреть на Леджера, задавая ему свой вопрос.

– Они просили тебя больше не видеться со мной?

Он выдохнул, и этот выдох сказал мне все, что я хотела знать. Я пыталась сдерживаться, но мне хотелось, чтобы он ушел. Или это мне надо уйти.

Из этой квартиры, этого города, этого штата. Мне надо оказаться как можно дальше от моей дочки, потому что, чем ближе к ней я нахожусь, не имея возможности ее видеть, тем сильнее искушение просто зайти к ним в дом и забрать ее. Я в таком отчаянии, что, если останусь тут еще на какое-то время, то могу натворить каких-нибудь глупостей.

– Мне нужны деньги.

Леджер взглянул на меня, как будто не понял моей просьбы или вообще того, зачем мне могут понадобиться деньги.

– Леджер, мне надо уехать. Я потом верну их тебе, но мне надо уехать, а у меня нет денег, чтобы устроиться на новом месте. Я не могу оставаться здесь.

– Постой, – сказал он, делая шаг ко мне. – Ты уезжаешь? Ты что, сдаешься?

Его вопрос разозлил меня.

– Я считаю, что старалась изо всех сил. Они оформили мне запрет приближаться – я бы не назвала это «сдаваться».

– А как же мы? Ты что, вот так просто уедешь?

– Не придуривайся. Мне тяжелее, чем тебе. У тебя, по крайней мере, останется Диэм.

Он схватил меня за плечи, но я отвернулась, и он провел руками мне по бокам. Потом приподнял мое лицо и заставил меня взглянуть на него.

– Кенна, не надо. Пожалуйста. Подожди еще несколько недель. Давай посмотрим, что будет.

– Мы знаем, что будет. Мы будем встречаться тайком и влюбимся друг в друга, но они не передумают, и мне все равно придется уезжать, но через несколько недель это будет в разы больнее. Лучше я уеду прямо сейчас.

Я подошла к шкафу и вытащила чемодан. Раскрыла его, кинула на надувной матрас и начала швырять в него свое барахло. Я могу уехать на автобусе в соседний город, остановиться там в отеле и потом подумать, как быть дальше.

– Мне нужны деньги, – повторила я. – Леджер, я верну тебе все до цента. Честное слово.

Леджер подскочил ко мне и захлопнул крышку чемодана.

– Перестань. – Он развернул меня к себе лицом, крепко обхватил руками и прижал к себе. – Не надо. Пожалуйста.

Слишком поздно. Это уже очень больно.

Я стиснула в кулаках складки его майки. И заплакала. Я не могла представить, что его больше не будет рядом, я не увижу его улыбку, не буду ощущать его поддержку. Я уже скучала по нему, хотя все еще была здесь, в его объятиях. Но точно в той же мере, как и от мысли о расставании с ним, я плакала о своей дочке. Я всегда о ней плакала.

– Леджер. – Тихо произнесла я его имя, оторвала голову от его груди и посмотрела на него. – Единственное, что ты сейчас можешь сделать, это пойти туда и попросить у них прощения. Ты нужен Диэм. Как бы это ни было больно, если они не могут забыть то, что я им сделала, твоя задача попытаться починить то, что в них разбито. Твоя задача – поддерживать их, а со мной в твоей жизни ты не сможешь этого делать.

Леджер стиснул зубы. Казалось, он старается не заплакать. Но при этом он, похоже, понял, что я права. Он отошел от меня и достал бумажник.

– Дать тебе мою кредитку? – спросил он, вынимая ее. Еще он достал несколько двадцаток. По тому, как сердито он вытаскивал все из бумажника, было видно, как он ужасно расстроен и зол и чувствует себя побежденным. Он бросил карточку и деньги на стол, подошел ко мне, поцеловал в лоб и ушел.

И захлопнул за собой дверь.

Я села, поставила локти на стол, опустила голову на руки и заплакала еще сильнее, потому что сердилась сама на себя за то, что начала на что-то надеяться. Все это случилось больше пяти лет назад. Если бы они вообще когда-то могли простить меня, они бы уже это сделали. Просто они не из тех, кто прощает.

Есть люди, которые находят в прощении утешение, а есть те, кому прощение видится предательством. Простить меня для них аналогично предательству собственного сына. Мне остается только надеяться, что когда-нибудь они могут передумать, но до тех пор моя жизнь выглядит вот так. И вот куда она меня привела.

И отсюда я начну все сначала. Снова. И мне придется делать все это без Леджера, без его веры в меня, без его поддержки. Я продолжала всхлипывать, но все же услышала, как входная дверь снова открылась.

Я подняла голову как раз в тот момент, когда он захлопнул дверь и кинулся ко мне через всю комнату. Он подхватил меня и усадил на стол, так что наши глаза оказались на одном уровне, и стал целовать меня с таким отчаянием, как будто это наш самый последний поцелуй.

Прервав его, он посмотрел на меня с решимостью во взгляде и сказал:

– Я буду для твоей дочери самым лучшим человеком, каким только смогу. Клянусь. Я сделаю ее жизнь самой лучшей, а когда она спросит о своей матери, я расскажу ей, какой ты прекрасный человек. Я уверен, она вырастет, зная, как сильно ты ее любишь.

Я была вся в кусках, потому что понимала, как сильно мне будет его не хватать.