Напоминание

Он еще пару раз пытался завести с ней разговор на угнетающую ее и волнующую его тему, но ничего не добился, кроме слез с ее стороны. И он прекратил попытки.

Кроме того он сдружился с Яном, тем самым старшим следователем, который пришел на смену застреленного.

Они очень мило общались, но их отношения не стали настолько близкими, чтобы посвятить другого в то, что оба одинаково мучатся засыпая.

Правда все это читалась в глазах и выражениях лиц, но в слух так никто ничего и не сказал.

Полиция по-прежнему из отеля не выезжала и никого не выпускала, хотя некоторые уже начинали возмущаться. За последние полтора года по неизвестным причинам погибло еще около восмидесяти жителей отеля.

В тот вечер они сидели в номере Сергея вчетвером: Виктор, Катя, Марина и сам Сергей. После крепких напитков перешли на крепкий кофе, то что кофе пьется на ночь никого не смущало. Они сидели и весело трепались, они были счастливы.

Потом Виктор и Катерина откланялись и ушли. Марина помогла ему привести номер в порядок и пошла на выход.

Он остановил ее, развернул и притянул к себе.

— Мариночка, останься а? — выдохнул он после долгого поцелуя.

Она улыбнулась и опустила глаза:

— Нет, Сережа, не сегодня.

Он игривым движением подхватил ключи от номера и пьяно подмигнул ей.

— Ну тогда я пойду с тобой.

— Нет, Сережа, не сегодня, — Повторила она и улыбнулась, но уже не счастливо, а вымученно.

— Ну, Мариночка, — заканючил он, а потом с наигранным страданием добавил. — Ну хорошо, иди, а завтра утром я к тебе нагряну.

Она рассмеялась.

— До свидания, любимая, до утра, — он попробовал поцеловать ее, но она увернулась и нарочито подставила щеку. Он чмокнул ее в подставленную щеку.

— До завтра.

— Прощай, Сережа, — она смотрела ему прямо в глаза долго и пристально, будто изучая бушующее в глубине этих глаз пламя жизни, потом ее взгляд нежно прошел по всем чертам и черточкам его лица и остановился на каждой в отдельности. Он в ответ ощупал ее взглядом и улыбнулся. Она тоже улыбнулась и шагнула в сторону двери, потом снова обернулась и окинула его взглядом: такого поддатого, веселого и счастливого, вышла. Дверь за ней захлопнулась.

Сергей прижался щекой к дверной обивке и прошептал:

— До завтра, любимая.

Ему никто не ответил, но он не обратил на это внимания. Он был по настоящему счастлив, впервые за очень долгое время. Под действием выпитого и простого человеческого счастья, понятного всем и каждому, ушли куда-то все горести и страхи, унесли с собой боль. Он был по настоящему счастлив.

Он поднял гудящую голову, оторвался от двери, которую подпирал и шатаясь дошел до кровати. Он завалился не раздеваясь и не включая света, единственное на что его хватило, так это скинуть один ботинок. Соприкоснулся с кроватью он уже почти спящим, а почувствовав под собой мякоть подушки и матраса, поверх которого лежало одеяло и покрывало, он расслабился и тут же заснул.

Если очень хорошо вечером, то будет очень плохо утром, это закон. Много хорошо, это тоже плохо.

Он поднял гудящую уже по-другому нежели вчера голову. Комната пошатнулась, а к горлу подпер неприятный комочек. Кроме того он почувствовал, что еще вчера отлично сидящая рубашка, сейчас неприятно жмет в вороте. Он дернул воротник рукой, тот не расстегнулся. Тогда он дернул сильнее. Пуговицы брызнули в сторону, с соответствующим звуком прокатились по полу. Рубашка испорчена, но жить стало чуть легче. Сергей чертыхнулся и полез рукой в тумбочку. Не вставая с кровати, он обследовал ящик тумбочки, но нашел лишь пустые упаковки от таблеток, которые там искал. Он отшвырнул тюбики и длинно трехэтажно выматерился, благо этому он уже научился.

Ну что ж, придется идти к Марине в таком виде и просить таблетку у нее. Собственно и просить не придется, она его увидит и сама отсыпет ему целую горсть, только б выглядел, как человек, а не как пропитая обезьяна.

Он поднялся с кровати. Оказалось, что когда он лежал и не двигался ему было значительно лучше. Сергей сделал несколько шагов, наткнулся на ботинок, сиротливо лежащий возле бара. Как он сюда попал? Сергей наклонился, к горлу подступила тошнота. Он поднял ботинок и резко, как ему показалось, выпрямился.

Ботинок он надевал стоя как цапля на одной ноге, вторую подогнув. Его шатало. Он поразился, как это цапля не падает. Ботинок наконец наделся, и он пошел к двери, шаркая и спотыкаясь о шнурки, которые поленился завязать.

В коридоре было как всегда прохладнее, чем в номере, и Сергей несколько пришел в себя. Он постоял, подышал и шаркающей походкой поперся к Марине.

Он без стука открыл дверь и шагнул в номер. Про похмелье он забыл сразу. Она лежала на полу в луже крови спиной вверх. В светлых волосах запекшиеся комочки крови и что-то большое темное чего там никогда не было и быть не должно.

Он не чувствуя под собой ног сделал несколько шагов, нагнулся и тронул ее за плечо. Она не шелохнулась.