Напоминание

…Внезапное, вероломное нападение нем. — фаш. армий на СССР в ночь на 22 июня…

… истребление или порабощение населения СССР…

Да, он помнил об этом.

…И вам наплевать, если где-то горят города?…

…1-й период войны (1941 — нояб. 1942)…

…2-ой период войны…

…3-ий период…

Нет, он этого не говорил, другие говорили. Другие, но не он.

…А совесть, скажите, тревожит ли вас иногда?…

…Июнь — дек. — направление на фронт 1100 тыс. коммунистов…

Его начало трясти.

…А если разрушили созданный вами семейный очаг?…

Еще не созданный. Боже, за что?

…Эвакуация на В. св. 1350 кр. пр-тий, матер. ценностей и людей…

…Жестоко расправились с членами вашей семьи?…

…захват нем. — фаш. войсками Прибалтики, БССР, начало блокады Ленинграда; Смоленское сражение 1941; Киевская оборона, Одесская оборона, Севастопольская оборона 1941 — 42; нем. — фаш. оккупация Украины и Крыма, установление террористич. режима на захваченных землях…

Мама… Марина! Друзья и знакомые.

…СССР потерял в В.О.в. св. 20 млн. чел…

…И вам самому продырявили пулею грудь?…

Продырявили? Да сердце щемит, но продырявили к сожалению не пулей.

…Пригранич. сражения 1941, оборона Брестской крепости…

Хозяин отеля… Маленький, пухленький… застенчивый и такой живой…

…СССР потерял в В.О.в. св. 20 млн. чел…

А за что их? За что тогда? За что теперь? ЗА ЧТО?

Руки затряслись мелкой дрожью, перед глазами пелена, все плывет. За что?

Сергей выронил лист, мелькнула последняя фраза.

…Победа СССР в В.О.в. — великий подвиг сов. народа…

Значит все-таки победа? Как он об этом забыл? Но зачем? Только для других. Для тех кто еще жив и хочет жить.

Не для него. Ему зачем? Никого не осталось, никого. За что их? Почему не его? Но если бы его, то тогда то, что сейчас чувствует он, чувствовали бы те, кто ему дорог. Эгоист! Но как жить? Зачем жить?

Никого ведь нет…

Как бы противореча его мыслям в комнату вошла Катя.

— Ты что, Сережа? — голос ее дрогнул.

Он поднял глаза, она стояла, протягивая ему костюм. На ее лице был испуг. Он отогнал все мысли, попытался спокойно улыбнуться, хотя сердце все еще щемило и рвало на части.

— Ничего. Все в порядке.

Он взял костюм и принялся переодеваться.

Ее присутствие его не смущало — какое может быть смущение перед врачом? Она заметно успокоилась, но тут наткнулась на лежащие на кровати листы бумаги и в глазах ее появилось беспокойство.

— Что это?

Сергей безразлично глянул на листы.

— Это? Ты хочешь знать? А Виктор тебе не рассказывал?

— Нет. Да. То есть хочу, но не рассказывал.

— Может он делал правильно, а я поступлю подло, но я расскажу тебе. Расскажу, потому что сам хочу знать то, что мне не говорят. Хочу знать то, что мне знать не следует. Я расскажу тебе, если ты захочешь, но учти, ты можешь пожалеть о том, что узнала это.

— Пусть.

— Ты уверена?

— Да, не тяни.

— Это, — Сергей поднял с кровати листы. — правда, вернее сказать это — часть правды. Это одна из причин, по которой меня ловят, и — одна из причин, по которой ловят Виктора. В нашем обществе могут казнить только за то, что ты знаешь это, — Сергей потряс листами. — так что подумай, прежде чем прочитать. Стоит ли?

Он положил две страницы на кровать между собой и Катериной. Она смотрела на бумагу с непонятным выражением на лице, ее пальцы потянулись к листам, замерли, а потом решительно ухватились за бумагу и потянули ее к себе.