Направить в гестапо

Обер-ефрейтор Штевер положил локти на стойку в бистро «Matou»[50] и приготовился вести спор. Направил указательный палец на Эмиля, владельца.

— Вот и видно, как мало ты знаешь об этом, — уничижающе заявил он. — На самом деле большинство их идет, как ягнята на бойню — даже дорогу не надо показывать; они становятся на колени и кладут головы на плаху, словно читают молитвы. Вполне приятное зрелище. Ни криков, ни воплей, ни…

— Извинишь меня? — холодно перебил Эмиль. — Я не испытываю желания выслушивать в подробностях, как вы убиваете людей. У меня бистро, а не бойня.

Штевер поднял свой стакан.

— Сейчас у нас сидит лейтенант танкист, — продолжал он, ничуть не обескураженный. — Для офицера вполне приличный человек. Принимает все, что выпадает на его долю, и не ропщет. Его скоро должны казнить, и готов побиться с тобой об заклад, что мы не услышим от него даже писка.

— Ну и пусть. Все равно не желаю об этом слушать. — Эмиль раздраженно протер стойку влажной тряпкой. — Ты жестокая свинья, Штевер.

— Кто, я? — Штевер допил что было в стакане и придвинул его к Эмилю, чтобы наполнил снова. — Почему ты так говоришь?

Голос обер-ефрейтора звучал оскорбленно. Эмиль наполнил стакан и поставил перед ним.

— Потому что это правда! Потому что ты явно любишь свою работу — от тебя смердит войной, смертью, пытками, и ты валяешься в этом, как свинья в дерьме. Ты уже не человек, ты выродок!

— Послушай, — заговорил убедительным тоном Штевер, — ты все не так понял! Конечно, моя работа может кое-кому показаться неприятной…

Эмиль оборвал его язвительным смешком.

— Всего-навсего «неприятной»! Слушай меня, крыса. — Он подался вперед и принялся выплевывать слова в полное, румяное лицо Штевера. — В один прекрасный день ты окажешься в петле, и когда это случится, я первый откупорю бутылку шампанского!

Штевер нахмурился. Чуть отодвинулся назад и окликнул одиноко сидевшую в углу девушку. Она поджидала посетителей, но время еще было раннее: в «Matou» мало кто заходил до десяти часов вечера.

— Эй, Эрика! — Штевер щелкнул ей пальцами, и девушка медленно подняла взгляд. — Слышала, что он сказал? Ты не думаешь что я… жестокая свинья и крыса, так ведь?

Тон его был умоляющим. Казалось, он искренне хочет услышать правду.

Эрика вскинула одну бровь и поглядела на него со злобным отвращением.

— Что свинья, это точно, — ответила она. — Насчет крысы не знаю — разве что канализационная.

— Но почему? — Штевер в недоумении протянул руку. — Что я вам сделал?