Направление главного удара

— Меня ждет шеф. Она оттрахает меня в своей задней комнате! Я знаю, что она скажет мне: «Если кто-то облажался, только не я»... Это ты, Гарри, поставил меня крайним! Прочитал? Давай отчет!

Сложив бумагу по сгибам, Стэнфорд водворил ее на место. Теперь он с каждым словом остывал.

— Мы сейчас в поисках дополнительной информации по агентурной группе Абрамова. Мне скоро предоставят рапорт. Больше всего в нем я хочу увидеть одно: агенты уже не состоят на службе, как и написано в этом отчете. Что основа под ними прежняя — преступная. Они грабили морские суда, реквизировали драгоценные камни. Предложение разжиться еще и золотом для них — заманчивое. Ты бы точно плюнул... Впрочем, о чем я говорю! Ты уже наплевал на работу, на свое окружение, на наше отношение к тебе как к специалисту с большой буквы. Я-то считал тебя порядочным человеком, Гарри...

— Вуди, дай мне шанс.

— Ты получишь его, — немедленно отозвался Стэнфорд. — Ты возглавишь группу авиадесантной службы. А командир подразделения десантников получит от меня дополнительные инструкции. Не прыгай выше головы, Гарри, иначе получишь пулю в свою дурную голову. Мне плевать на слитки. Для меня главное — усидеть в кресле. А его раскачивает твой Соболь и...

— Вуди, — взмолился было Капано.

— Я не закончил. Когда агенты Абрамова предпримут шаги к поиску субмарины, это будет означать следующее: они, отщепенцы в прошлом, действуют самостоятельно.

Вуди отступил и прислонился к противоположной стене коридора, скрестив на груди руки. Он замаскировал свой личный интерес. Он спрятал его так глубоко, что Гарри легче достать призрачные слитки, нежели докопаться до истины. Чтобы Капано не глодали сомнения, Стэнфорд заколебался сам:

— Мне думается, однажды команда Абрамова отступила от приказа и оказалась в подвешенном состоянии, между небом и землей. Думаю, имело место пересечение интересов военной разведки и контрразведки ФСБ. Неплохо было бы обозначить эту точку пересечения. Возможно, этот факт подтвердит Фокс. Пообещать ему золотой слиток, что ли... — Стэнфорд усмехнулся: — Или упаковку опия. — Ступай, Гарри, и жди моих распоряжений. Хотя погоди. Закрой глаза и представь себе своего Соболя. Он в компании российского разведчика. Он откровенничает, откровенничает... А разведчик слушает, слушает... Потом передает, передает своему начальству. Я тебя убить готов!

— Надо убрать Соболя.

— Это после того, как он, возможно, выложил русским все секреты твоего отдела? Не смеши меня, Гарри. Его убийство, даже его внезапное исчезновение послужит доказательством его откровений. Куда девать вопросы и ответы: «Кто виноват?» — «Контрразведка с бабой-рулевой». — «Конкретнее, пожалуйста! Кто прохлопал ушами?» — «Служба внутренней безопасности прохлопала». — «А ею кто рулит?» — «Вуди Стэнфорд». — «Ах, этот засранец...» Боже, Гарри, неужели ты не разбираешься в таких простых вещах?..

Стэнфорд смотрел вслед человеку, который сделает все возможное и невозможное. Он смотрел вслед собаке, которая еще удивит его своей преданностью. Он подавил в себе желание поскулить вслед Гарри по-щенячьи.

Часть вторая Короли морских трофеев

Глава 10 Братство экстремалов

1

Мальдивские острова

Николай Кокарев лежал на палубе сафарийного моторного бота и смотрел в чистое, не омраченное облаками голубое небо. Жгучее мальдивское солнце выбило слезу, и она, скатившись в носогубную складку, как в распадок, оросила ее.

— О чем задумался? — спросил Соболь. Он устроился рядом, облокотившись о хромированное леерное ограждение и обозревая бесконечное море.

Кок широко улыбнулся:

— Ну как тебе сказать?..

— Как есть, так и скажи.

— Ты не поймешь, Петрович.

— Так, еще раз с этой цифры, пожалуйста. — Соболь нахмурился. Но его глаза, скрытые за черными очками, улыбались. Все двадцать четыре года в Англии пролетели как миг. Шлагбаум в страну туманов и дождей закрылся для него раз и навсегда. По молодости лет он отгонял палящую ностальгию тем, что представлял себя советским разведчиком, внедренным в королевскую морскую пехоту. С этим он порой ложился и вставал. Потом как-то само собой эта маскировка исчезла. Для него настали трудные времена, когда надо было зарабатывать на жизнь, просто выживать в этой промозглой, с тягучим дыханием стране.

Как и в испанском отеле, Соболь вздохнул полной грудью: «С ума сойти... Я почти что дома».

— Так о чем ты замечтался? — повторил он вопрос.

Кок словно подслушал потаенные мысли товарища: действительно, с ума сойти... Сбрендить от гремевшего над палубой рока.

Николай причислял себя к той породе людей, о которых не переставал думать. Не нужно завидовать им. Чтобы понять их, нужно стать таким. Забыть цвет сальных купюр, но представить цвет золотого дна. Выпустить из памяти срезанные и собранные в мертвый пучок цветы — и вдохнуть аромат полевых ромашек.

Николай потянулся до хруста и неохотно покинул парусиновый лежак.

— Дай сигаретку, — попросил он Соболя. — Я заметил, ты на паспортном контроле дергался.