Направление — Прага

Они не слышали ничего, кроме редких голосов птиц и собственных шагов. Торжественно-тихий лес словно замкнулся в себе. Они шли по северной стороне горного хребта, поэтому первые солнечные лучи пробились сквозь кроны деревьев только к полудню, и сразу потеплело. Приближалось место, где им предстояло избавиться от двух офицеров. Лишь в пути Юрда сообразил, что решение Кепки было не самым удачным. Вовсе не обязательно посылать их именно на Смрековицу, да еще ближайшим, кратчайшим путем. Это решение без всякой нужды ставило под угрозу безопасность конвоя, главную и единственную его задачу: доставить майора на аэродром живым. Ребята из отряда могли спокойно, не подвергая опасности свой переход, взять с собой этих офицериков, а потом в любом месте просто сказать им: катитесь отсюда! Уж как-нибудь эти немцы добрались бы до одной из деревень внизу. «А, черт, — тихо выругался Юрда, — что теперь об этом говорить?» Он обернулся и сказал Яну остаться вместе с пленными и ждать. Пустая долина была совсем рядом.

— Пойду гляну на дорогу, а потом отделаемся от этих сопляков.

Вскоре он вернулся и жестом велел следовать за ним. Юрда прошел лесом немного ниже, к молодому ельнику, и остановился. На ломаном немецком приказал обоим младшим офицерам сбросить рюкзаки и движением головы показал: идите впереди меня. Те застыли в нерешительности, с расширенными от страха глазами. Он вытолкнул их из ельника на тропу:

— Вы свободны.

Увидев, с каким страхом глядят они на дуло автомата, Юрда закинул его за плечо и еще настойчивее повторил, показывая на дорогу, ведущую вниз:

— Мы вас отпускаем, катитесь отсюда!

Они неуверенно шагнули вперед и снова остановились. В их глазах Юрда безошибочно читал: «Знаем мы этот номер: застрелены при попытке к бегству!» Он покачал головой, сложил руки на груди. Буркнул: «Катитесь ко всем чертям», повернулся к ним спиной и скрылся в ельнике. В просветы между ветвями он видел, как те двое нерешительно, чуть ли не пятясь, спускаются вниз по крутой тропке, не отводя глаз от того места, где он скрылся, и все еще ожидая рокового выстрела. По мере того как расстояние между Юрдой и ними увеличивалось, они ускоряли шаг, потом осмелели и сломя голову помчались. Менее ловкий старший лейтенант споткнулся о торчавший корень, кувыркнулся, но тут же вскочил на ноги и бросился догонять стройного блондина. Невольная улыбка Юрды вскоре перешла в презрительную усмешку. «С этими покончено», — облегченно подумал он и вернулся к Яну с майором.

Майор Ганс Вайнер, лицо которого до сих пор выражало лишь какое-то безучастное пренебрежение к происходящему, встретил Штефана вопросом:

— А что будет со мной? Меня вы не отпускаете?

Штефан поглядел ему в глаза. Где-то на самом их дне за кажущимся равнодушием и наигранным безразличием он увидел обыкновенный человеческий страх. «Да ты, дружочек, из того же теста, что и прочие, — подумал он с состраданием и со странной горечью, — да, из того же теста, что и все мы. Неотступно нас преследует страх. Иногда садится нам на шею и душит человека, иногда мы словно и не знаем о нем, вернее, не хотим знать, не подпускаем его к себе; но достаточно самой малости, чуток невезения, и он опять тут как тут, ледяными когтями сжимает сердце. Иногда преследует, а когда колесо повернется, подставляет ложку. Его породила война, ею он жив, и, пока не придет конец войне, пока не прозвучит последний выстрел, страх, ее верный сообщник, будет с нами». Юрда опустил глаза, почувствовав, что им овладевает какое-то фальшивое сострадание. «Ну нет, — жестко сказал он себе, — в конце концов твой страх, майорчик, вполне уместен, кем бы ты ни пришел сюда, убежденным фашистом или просто случайным попутчиком, ты пришел сюда с ними, хотя здесь тебе делать нечего».

— Приятель, у тебя немножко не тот случай, — насмешливо сказал Юрда. — Твоя беда, что у тебя такой высокий чин.

Он уселся на кочку и достал из кармана помятую сигарету.

— Хочешь, дам половинку? — великодушно предложил он майору, а когда тот сказал, что не курит, Штефан закурил и с наслаждением затянулся.

— Наше путешествие только начинается, — задумчиво произнес он после нескольких затяжек, обращаясь не столько к майору, сколько к Яну.