Напряжение

Она ухватилась за мою руку, и мы вместе пошли по дороге, полной детских воспоминаний. Раньше я не видела таких больших сугробов как сейчас, поэтому меня это сильно удивило. Видимо температура воздуха была около или ниже -10 градусов, так как снег при ходьбе издавал приятный хруст. От света придорожных фонарей снег сверкал тысячами алмазов. Чем ближе я приближалась к дому, тем легче мне становилось. Как будто мое тело становится невесомым, а душа наполняется чистой радость. Я уже не чувствовала боли в теле. Она осталась где-то на том перекрестке. Сейчас же мне было очень хорошо.

Мы шли неторопливым шагом. Элла то и дело пинала снег ногами, недовольно ворча, что здесь слишком холодно и бессмысленно было сюда приезжать. Хоть она и ворчала на меня, но с каждым шагом все сильнее сжимала мою ладонь. Постепенно мое ощущение реальности стало как-то искажаться. В одно мгновение мне казалось, что я все еще сижу в съемной квартире в Москве и замерзаю от холода, в другое же время я слышала звук принтера, печатающего карточки гостей. Затем перед глазами возник тот отвратительный кухонный стол с недопитым мартини и разбросанной едой. Во рту появилось ощущение тошноты. Но все эти иллюзии исчезали каждый раз, когда Элла почти болезненно сжимала мою руку.

– Держись… еще немного… – только и услышала я тихую мольбу.

Перед нами возник поворот, за которым уже можно было увидеть мой дом. Если я преодолею этот поворот, я наконец увижу свое спасение. Меня одолевало сильное нетерпение, граничащее с безумием. Собрав последние силы, я чуть ускорила шаг. Я смотрела только вперед и мысленно приближала этот поворот. С каждым шагом я было ближе и ближе. Сугробы вокруг сверкали еще ярче и сильнее. Я уже не чувствовала ни цепкую руку Эллы, ни невыносимую тяжесть рюкзака.

Мной завладела лишь одна мысль – преодолеть этот поворот. Я шла и почти бежала. Вьюга мешала мне.

И вот, пройдя этот поворот и выйдя на прямую дорогу, я наконец увидела его. Хоть и трудно было что-либо разглядеть из-за крупных хлопьев снега, но я все же увидела его. Тот самый неприметный дом из красного кирпича и серого шифера. Родное гнездо, вычерченное забором цветом апельсиновой бронзы. Я столько раз взывала в своей памяти этот образ, что и не могла поверить, что все это настоящее. Я хотела приблизиться к нему и прикоснуться. Я хотела так же, как в детстве тихонько открыть дверь и устроить всем сюрприз.

Еще немного и я сделаю это… Еще совсем чуть-чуть, и я буду в тепле родительского дома. Меня там защитят от всего. И от себя самой тоже.

Я стояла напротив своего дома. Дальше сдвинуться совсем не было сил. «Заходи же, давай!» – кричал мне голос изнутри. Я старалась поднять ногу, чтобы сделать хоть еще шаг, но все было тщетно. Дом был в заложниках у Морфея – ни одного источника света не было видно.

Вокруг стояла настоящая снежная тишина. Можно было услышать только тихий шелест падающего снега. Все было похоже на замершую сказку. И мне было этого достаточно. Можно было стоять вот так целую вечность, пока не пройдет весь отпущенный мне срок. Легкость, которая овладела мной во время дороги сюда, постепенно усиливалась. На какое-то время мне вдруг показалось, что все небо озарило солнцем и по-весеннему защебетали птицы. «Леона, сейчас почти 5 утра, какое может быть солнце и птицы» – твердил мне голос разума. Но голос быстро утих, когда я увидела, как снежные сугробы постепенно начали таять и превратились в газоны сочно зеленого цвета. Чувство радости и ностальгии захватили меня, ведь это именно то, что я представляла себе в годы своего «изгнания». На дом падал солнечный свет, а забор покрылся плетущейся розой с ярко-красными бутонами. Из дыры в заборе показалась морда нашего белого пса Кузи. Он весело загавкал, приветствуя меня после долгой разлуки.

Откуда-то послышалось жужжаний пчел. Одна за одной они подлетали и заползали в ароматные бутоны. С легким дуновением весеннего ветерка с веток деревьев слетали лепестки розовых и белых цветков. Их волшебный танец придавал окружающей картине какую-то нежную и воздушную тональность. Вокруг этих цветущих деревьев летал целый рой пчел. И то ли из-за пчел, то ли из-за самих цветков, по всей округе витало такое сладкое, медовое дыхание природы.

Я застыла на одном месте, очарованная всей этой прелестью, с жадностью вдыхая весь букет весенних ароматов. Я даже не представляю, сколько прошло в реальности времени. Само понятие времени исчезло из моего сознания в тот момент. Река внутренних слез высохла, и на ее месте расцвело ромашковое поле.

«Если существует это место, то и плакать больше незачем».