Напряжение

Я лежала в темноте и вспоминала точно такую же картину из прошлого. Как я ехала в таком же поезде в Москву. Точно так же, как и тогда, равномерные звуки колес успокаивали меня. Вот только тогда они были наполнены обещаниями светлого, интересного и захватывающего будущего. Сейчас же, эти звуки стали гимном моего глубокого позора, они воспевали мою ничтожность. Я слушала их, и моя уверенность в собственном провале и безвыходном положении все больше укреплялась. Думала ли я тогда, вот точно так же лежа на полке в плацкартном вагоне, что судьба пророчила мне стать сломанной? Конечно, сейчас уже бесполезно думать об этом. Что было, то было. Прошлого уже не изменить, как бы мне не хотелось. А что я могу изменить сейчас? Только повернуться на другой бок. Я ни на что не способна, и зачем я только полезла туда? Думала, что каждый способен взобраться на вершину, что дело только в упорстве и каждодневном труде, что нужно работать без жалости к себе, и тогда ты будешь стоять на вершине человеческих возможностей. Да, все это так. Но я забыла о еще одной важной вещи – я человек. Физически я являюсь человеком. У человеческого тело есть ограничения. Я знала об этом, но закрыла на это глаза. Уж кто-кто, а я-то смогу. Уж кто-кто, а я могу обойтись и без сна, без пищи, мне ведь нужно работать. Я же молодая, могу и потерпеть.

Невозможно бесконечно насиловать свое тело без последствий. И они уж обязательно будут. И наступят они тогда, когда ты этого меньше всего ожидаешь. Длительное игнорирование приведет к принудительному отключению «блока питания». И тогда ты уже ничего не сможешь сделать. Ты станешь заложником своей же плоти.

Я бросила все и уехала. Только ради празднования маминого юбилея и из-за своего плохого самочувствия? Скорее это был предлог для побега. Рано или поздно я бы все равно сбежала. Хоть немного, но в глубине души я надеялась, что еду действительно ради мамы, увидеть свою новорожденную племянницу. Я лишь самую малость времени пробуду там и вернусь. Отдохну, подлечусь как-нибудь. Я вернусь через несколько дней и вновь запущу это порочное колесо. Тогда уже я смогу справиться с этим. Да, приеду с новыми силами, выздоровевшая. Хочу только сменить обстановку и на время забыть про все свои обязанности как перед людьми, которые наняли меня, так и перед самой собой.

Поезд ехал размеренно. Все вокруг уже спали. Я лежала с закрытыми глазами, но не могла никак заснуть. Отчасти причиной был громкий храп мужчины напротив меня, отчасти от моей привычки не позволять себе спать. Я открыла глаза и огляделась. Мой взгляд застыл на маленьком темном силуэте, сидевшем у моих ног. Раньше я бы сразу же испугалась, но сейчас мне даже догадываться не нужно было кто это. Я еще долго лежала с открытыми глазами и наблюдала за Эллой.

Она сидела на другом краю моей полки, прижав колени к груди и спрятав в них свое лицо. Ее светлые волосы спадали до щиколоток ног. Даже не видя выражения ее лица, я могла догадаться, что она была крайне расстроена. После того, как я купила билет домой, она стала меньше общаться со мной, как будто обижаясь. Из-за этого, мне в некотором роде не хватало ее. Хоть она и чрезмерно доставала меня, но по крайней мере я не так остро чувствовала одиночество. Своим присутствием она создавала тот необходимый шум, который отвлекает от обыденности.

Она сидела в полном одиночестве и выглядела такой покинутой, совсем как маленький зверек. Мне стало очень жаль ее. Я приподнялась, опираясь на одном локте, придвинулась ближе к стенке и отодвинула край одеяла.

– Иди сюда, – шепотом сказала я, приглашая лечь рядом со мной.

Она делала вид, что не слышит меня. Зная ее вредный характер, ничего другого я и не ожидала. Поэтому я приподнялась, мягко коснулась ее плеча и медленно погладила по спине. Я впервые проявляла к ней такую нежность. В тот момент я поняла, что какой бы ни был ее характер и поведение, она всего лишь маленький ребенок, нуждающийся в любви и заботе. Немного погодя, Элла все же смягчилась и подняла голову. Шмыгнув носом, она перебралась ближе, легла и прижалась ко мне. Я накинула на нее свою часть одеяла и обхватила ее рукой. Так мы и лежали обнявшись. Первое время Элла вздрагивала то ли от холода, то ли от всхлипываний. Я не стала у нее ничего спрашивать, а лишь продолжала легонько гладить ее по спине.

– Тебя там ничего хорошего не ждет, – через некоторое время сказала она чуть слышно.

– Я знаю, – был мой короткий ответ.

Мы обе почти не спали в ту ночь. Примерно в 2 ночи поезд прибыл на какую-то станцию и стоял там полчаса. Когда он только остановился, я пришла в себя от какой-то пограничной дремоты и обнаружила, что Эллы со мной нет. Я присела и отпила немного воды из бутылки. Я достала свой телефон и увидела, что у меня пара пропущенный звонков от мамы и голосовое сообщение. Пришлось долго рыться среди других вещей в рюкзаке, чтобы найти наушники. Они мне как раз понабились, чтобы слушать музыку. Все-таки устаешь просто так лежать без дела. Я вставила штекер, надела на себя наушники и включила мамину запись.