Напряжение

- Вы меня не так поняли. Кроме этих есть еще… Народ там всякий. Поживешь с ними, почувствуешь, кто чего стоит: одни когти рвут, чтобы служить фашистам, другие отбывают по необходимости.

- А вы, как я смотрю, наблюдательны. Кто возглавляет школу?

- Подполковник Мёниг.

- Могли бы вы нарисовать его портрет?

- Наверно, смогу. Надо попробовать.

- Только не сейчас. Бумагу я дам, чернила или лучше карандаши? А сейчас вас проводят. Когда понадобитесь - вызову.

Оставшись один, Дранишников сложил в сейф пачки сторублевок (пять по десять тысяч) из мешка Степана, осмотрел автоматы; сильная лупа увеличила до размеров спичечного коробка синюю марку с летчиком. Потом набросал вопросы, которые необходимо было задать при разговоре по «ВЧ» с Рыбинском.

Когда Дранишников зашел в кабинет Арефьева, дивизионный комиссар говорил по телефону «ВЧ». Он сидел в этот поздний час, позволявший расслабиться, в расстегнутом до половины кителе, упершись в спинку жесткого кресла и положив ноги в шерстяных носках на стул, - они у него в последнее время отекали. Дранишников хотел было уйти, но Арефьев, не глядя на него, повертел рукой в воздухе и ткнул пальцем в сторону стула - Дранишников сел. Он всегда испытывал неловкость, чувствовал свою неуместность, присутствуя при чужих служебных разговорах, и старался думать о своем, чтобы не прислушиваться. Тем не менее все же понял, что говорил Арефьев с членом Военного совета флота Смирновым, и речь шла, по-видимому, о Лукинском.

- За весь институт он, конечно, не работал, - усмехнулся Арефьев, чуть меняя положение ноги. - Мы консультировались по этому поводу. Дело представляется следующим образом: он занимался по собственной инициативе расчетами необходимых мощностей турбин при новом виде энергии и расхода пара для них. Собственно, тем же самым он занимался и до войны, с той лишь разницей, что топливом служил флотский мазут… Да-а, совсем иное дело… Это одна из проработок на перспективу. Вопрос частный, но теоретическое и практическое значение его огромно и весьма важно, особенно для флота… Разумеется, изобретение…

Потом Арефьев долго молчал, слушая, и засмеялся:

- Кто же это скажет?.. С мертвого какой спрос… А вот тут уж наша забота, Николай Константинович. И мы кое-что предприняли… Хорошо, хорошо, буду держать в курсе…

Он положил трубку на аппарат, повернулся к Дранишникову. Тот тотчас же встал.

- Член Военного совета просит информировать его о всех новых данных по ходу расследования дела Лукинского, - пояснил Арефьев. - Об этом деле доложено Андрею Александровичу Жданову. Все наши мероприятия одобрены, теперь слово за нами… Кстати, ты Тихомирова знаешь?

- Капитана первого ранга? - спросил Дранишников - Знаю.

- Член Военного совета и Политуправление флота рекомендуют нам его секретарем парторганизации.

- Дельный мужик, спокойный, толковый, с ним работать легко, - сказал Дранишников, кладя перед дивизионным комиссаром карандашный портрет.

- О, барон фон Остеркампф! Он же подполковник Франц Мёниг! - удивился Арефьев, спуская ноги на пол; застегнул китель, протер очки, водрузил их на мясистый нос - Известная личность, известная… Старый лис! Он свои зубки показывал еще в тридцать шестом году, но поломал… И кто же так великолепно изобразил его?

- Узнали? Мне важно было выяснить, как художник схватывает натуру по памяти. Умеет ли передать портретное сходство. Значит, умеет. А рисовал Русинов-Мартыненко.

- Как раз по этому поводу я тебя и вызывал.

Положив другой лист с портретиками, Дранишников встал за широкой спиной Арефьева.

- По словам Русинова, наиболее перспективные ученики Мёнига. - Выждал с минуту, упер палец в один из портретов, средний в нижнем ряду: - Как вам это нравится?

- Что ж, прекрасно, я думаю ты такого же мнения. - Арефьев запрокинул седую голову, пытаясь достать глазами Дранишникова; не достал. - Сядь, Олег Сергеевич, не прячься, а то я так шею могу сломать… Тут Русинов наверняка ошибается, но это уж не его вина, а скорее наша… Значит, закрепился, не даром мы с тобой трудились, а? - Засопел удовлетворенно, потер руки. - Значит, в любимчики попал? Молодец, молодец… То-то давно вестей не подает.

- Да, очень неожиданная и ценная информация… Вообще Русинов дал интересные сведения.

- А степень достоверности?

- Вполне удовлетворительная. То, что удалось проверить, вполне… Характеристика самого Русинова - положительная. Комсомолец, старший комендор на тральщике «Спрут», имеет благодарности. Тральщик затонул двадцать восьмого августа и а Таллинском рейде. Русинов считается пропавшим без вести. Биографические данные, полученные нами из Рыбинска, полностью совпадают с теми, которые сообщил он сам…

- Но что-то тебя смущает, да? - уловив в голосе Дранишникова какое-то колебание, спросил Арефьев.

- Смущает вот что. Он ошибся в дате - на день, - когда говорил о гибели тральщика, следовательно, в дате захвата фашистами Таллина.

- Хм. - Широкие брови Арефьева настороженно поднялись. - Это весьма существенно. И чем он объясняет неточность?

- Ничем, оговорился…

- Такую дату участнику событий забыть трудно.