Напряжение на высоте

— Это мы легко, — махнув на него рукой и сосредоточившись на деле, я отыскал валяющийся рядом стилет. — Этим ты ее?

— Она себя!!

— Этим – ты ее!!! И только посмей сказать иное – всю ее родню вырежут! — не сдержался я. — Все будет зря!!

— Пусть только посмеют, — удержал эмоции Шуйский, глянув на меня злобно, но все-таки отодвинувшись в сторону.

— Доктор, ваше слово? — успокоился и я.

— Я не могу! Не могу! — отчаяние в голосе Ники нашло новую высоту.

И в подтверждение тому на тело Веры рухнул широкий золотой луч – куда как больше, чем лечил меня после падения с самолета.

— Видите? Это бесполезно! Надо знать, как! Я пытаюсь, пытаюсь! — шептала Ника, трогая глаза, солнечное сплетение, запястья Веры.

— Я ей не поверил, — глухо бормотал на фоне Артем. — Меня убедили не верить. Я не поверил, а она любила.

— А виноват во всем – я, — шепнул я тихо. — Я – убедил.

Но Артем услышал. И не сказал ничего против этого.

Я повертел красивый серебристый стилет в руках, меланхолично рассматривая узоры на металле. Всякое всплывает в истории – и эта дрянь, наверняка запрещенная всеми законами, явно на свете не одна.

Иные способны разрезать металл тихо и рутинно, как восковую свечу. Другие предсказуемо направлены против всякой жизни и не имеют другого назначения. Этот же был страшнее первых двух, убивая не только молодую жизнь, но и нашу с Артемом дружбу. Он никогда не простит – тень любимой, что была отвергнута по моей вине и покончила с собой, встанет на пути примирению. Шуйский будет верить, что мог все изменить, если бы ему не мешали.

— Но как-то же лечат подобные раны? — спокойно, не сомневаясь в компетенции невесты, спросил я.

Потому что она все еще пробовала спасти ту, которую терпеть не могла – перенося свою любовь и забывая о личности пациента, как делают все Целители.

— Если знать как, — утерла запястьем выступившие слезы Ника.

— Иметь опыт и повторить, — эхом отозвался я.

— Хозяева клинка – они знают, — бесцветно произнесла Инка, будто издалека.

Но их знания слишком далеко. Хотя, быть может, была в курсе и Вера.

Однако есть еще один путь – не передачи накопленного опыта, но постижения.

— Ника, — обратился я к невесте весело и со смешинкой.

Чем немедленно вызвал гневный, на пороге ненависти, взгляд Артема. И недоуменный – невесты.

— Ты уж, будь добра, не затягивай, — произнес я немеющими губами и постарался улыбнуться.

Через судорогу и боль живота, собственноручно пронзенного серебристым стилетом.

Кажется, уши заложило от дикого крика – а может гибельный яд клинка добрался до органов чувств.

Мир на мгновение закружился, но под удар головы о бетон вновь обрел стабильность – мертвое небо над головой, холод у шеи и ветер, что сносит серый песок, которого в воздухе оказалось удивительно много для центра столицы.

— Ты же хочешь спасти мир? — обозначил я движением губ, глядя на искаженное страхом и отчаянием лицо невесты.

Рядом появился Артем, что-то разъяренно требующий у Ники – пока его в буквальном смысле не снесло в сторону коричнево-черной волной, а его место занял меланхоличный Веня, принявшийся что-то втолковывать Нике на уровне жестов и рубленных слов. А потом мир затопил яркий свет.

Свет отступил вновь, явив лицо Ники, полное надежды – тут же сменившееся ужасом и болью. Веня не выражал эмоций – он коротко поклонился мне и отвел взгляд.

Досадно – потому что я-то определенно чувствовал прилив сил. Только руки и ноги не ощущались совершенно, зато я вновь мог говорить.

— Беда с планами, — с досадой пробормотал я, борясь с собственным языком. — Ника.

— Что? — тихо произнесла она.

Не пытаясь ободрить и уверить, что все исправится и наладится.

— Там, в левом кармане. Перстни, — прошепелявил я. — Найди.

Стараясь быть спокойной, но явно вспыхнувшая надеждой, и с ощутимо дрожащими руками, девушка мигом отыскала мешочек с гербовыми перстнями.

— Какой? — спросила она, торопясь. — Самойловых?

— Нет, — попытался мотнуть я головой, но не сумел.

— Борецких, да? Шуйских? — отслеживала она мой взгляд, перебирая перстни.

— Не, — с тревогой ощутил я подступающее к лицу онемение.

— Тогда какой лечебный… Вот этот? Юсуповых? Долгоруких?.. Этот?!

— Да, — смотрел я на герб Де Лара в ее руках. — Этот самый правильный. Ты выйдешь за меня замуж?

— Ч-что, — на секунду впала в оторопь Ника.

— Я так и не спросил. Ты выйдешь за меня замуж?

— Да… — поникнув, осознав, что никакого чуда не будет, отозвалась невеста.

Вернее – уже жена. И слезы в этот миг заливали ее лицо – но увы, не счастья.

— Надень, — постарался изобразить я ободрительную улыбку.

Но наверняка получилась гримаса.

Ника надела перстень на безымянный палец, нашла мою руку и с силой ее сжала.

— Ника Де Лара, — удовлетворенно констатировал я.

Но та, казалось, ничего не слышала – всматривалась в мои глаза, сжимала руку и тихонечко раскачивалась на месте.

И ничего не замечала. Ни песок, что поднимался к горизонту, ни сетки беззвучных молний в небесах, ни черно-коричневые линий позади нее, ни пролетающего мимо лапами вверх медведя.

— Я тебя люблю, ты вообще в курсе?