Напряжение на высоте

Покуда земля ощутимо не дрогнула и в новосозданный вихрь не вплелись целые ленты бледно-желтого песка, резко взметнувшиеся сразу на несколько метров ввысь.

Кажется, рядом взвыла полицейская сирена – художества Пашки не остались не замеченными стражами порядка. Может быть, прибыли сразу несколько солидного вида машин – у рекламных баннеров были владельцы.

Но наше внимание, и всех людей вокруг, занимал лишь стремительно растущий смерч, в котором от снега остались только редкие белые полоски – и шорох с шелестом, поглотившие все звуки вокруг.

Сложно сказать, через какое время последняя песчинка, лежавшая над уцелевшими катакомбами Борецких, поднялась над землей. Но в огромном столбе над нами отчего-то виделся силуэт необоримой клановой башни, сегодня напомнившей о себе всей Москве.

Песок рассыпался над городом где-то на высоте в несколько сотен метров, безопасно разлетевшись над значительной площадью. Хотя если представить, что власть над песком можно получить обратно, а в тот миг он был буквально на всем в многокилометровом радиусе, то на вопросы безопасности стоит взглянуть совсем иначе…

Отряхнув ворот от налипшего песка, я расстегнул пальто и выудил пустой прямоугольник бумаги. Как-то не подобрал еще правильных слов…

Подошел к молчаливо стоящим возле патрульной машины представителям закона. Вежливо попросил ручку. А получив искомое, задумался вновь. Огляделся вокруг, отметив неуверенно перетаптывающихся господ – представителей владельцев сломанных щитов, у которых наверняка были солидный блат и крыша в префектуре. Обернулся на Нику, что вновь дрожала в своей курточке – то ли все-таки от холода, то ли от вида черного провала в земле, что наверняка напомнил ей место собственного плена. Бросил взгляд на машину с Пашкой, род которого разорили и растоптали, скинув на него собственную вину и обратив в рабов.

Черкнул одну строчку и сложил листок два раза, закрепив клипом ручки.

– Скоро приедут те, кто уполномочен с этим разбираться. Передадите им, – оставил я его полиции.

После чего вернулся к невесте, аккуратно обнял и держал так, пока в ней не утихла дрожь.

– Нам идти туда? – глухо уточнила Ника.

– Они оставили лестницу, – указал я на ближний к нам край провала, – до того, как все засыпать. Надежную, каменную. Не беспокойся, я хорошо подготовился.

И подтверждая это, вернулся к багажнику и выудил плотно набитый туристический рюкзак, из горловины которого выглядывал скатанный в валик теплый плед.

– Вот, на случай, если похолодает, – продемонстрировал я и с деловым видом накинул лямку на плечо.

Содержимое рюкзака предательски звякнуло стеклом о стекло.

– Та-ак… – протянула Ника тем тоном, который обычно бывал у нашего учителя химии при похожем рюкзаке, принесенном на его урок, и аналогичном звуке.

– Емкости, – попытался отмахнуться я и пройти мимо.

– Что там у тебя? – заступила она дорогу.

– Припасы. Вон смотри, там Пашка вышел с бизнесменами пообщаться.

У Пашки действительно было много вопросов, а те отчего-то напрасно не боялись юношу и не спешили убегать – даже несмотря на произошедшее рядом. Ведь щиты сломали до действий Ники, а еще рядом была полиция – стандартный набор заблуждений.

– Открывай.

– Спустимся – откроем. Там и фонарик есть.

Затем оценил степень упрямства и аккуратно положил рюкзак на землю, ослабив завязки.

Ника мигом присела рядом и заглянула внутрь.

– Две бутылки вина, – констатировала она и мрачно посмотрела на меня.

– Для обеззараживания проточной и талой воды. Вдруг мы там застрянем… – постарался я быть убедительным.

– Сыр, нарезанный, – быстро перебирала она содержимое.

– Еда с долгим сроком хранения.

– Шоколад.

– Высококалорийный продукт.

– Свечи.

– Это для определения угарного газа в тоннелях и шахтах. Потухнет свеча – дышать нельзя, – бодро отвечал я.

– Канделябр.

– Оружие ближнего боя.

– Спальный мешок. Один.

– Первый спит, второй – дежурит.

– Так, мы туда зачем вообще идем, а? – смотрела на меня невеста с подозрением.

– Мне просто надо сказать тебе очень и очень важные слова, – смутившись, отвел я взгляд, – вот я и подготовился.

Ника тоже смутилась.

– Ладно, послушаем твои слова. – Встав, она отвернулась от рюкзака и пошла к границе темного провала.

Я же накинул рюкзак на плечи и бодро проследовал за ней.

Надеюсь, она не убьет меня сразу и продуктов будет достаточно, пока меня не откопают.

Иные люди редко понимают просто слова. Многие готовы принимать всерьез только те из них, что написаны на бланках с гербовой печатью. Другие – только из уст высоких чинов с большими погонами. Хотя в общем-то большинству достаточно тембра голоса и серьезности вида собеседника.

У Борецкого Павла пока был только тембр, хмурый взгляд и ранняя седина в волосах, чего не совсем хватало для беседы с людьми многажды старше. Еще за его плечами находился кортеж из трех машин с охраной, но последним делом стоило указывать на него – он говорил не от лица денег и той структуры, что выделила ему транспорт с охраной. Он говорил от себя лично, и стоило приучать иных господ прислушиваться к спокойному голосу, не перебивать и даже не помышлять ему перечить.